Иом-Киппур
ИО́М-КИППУ́Р (יוֹם כִּפּוּר, буквально `день прощения` — термин средневековой раввинистической литературы; в Пятикнижии и Талмуде יוֹם הכִּפּוּרִים, иом ха-киппурим; в мидрашах иногда כִּפּוּר, киппур; русское название — День искупления, Судный день), в еврейской традиции — самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов. Отмечается в десятый день месяца тишрей и является знаменательным завершением Десяти дней покаяния.
Библия только этот праздник называет «субботой покоя» (Лев. 16:31; 23:32), предписывает в Иом-Киппур «никакой работы не делать» (Чис. 29:7) и «изнурять душу» (то есть поститься; ср. Ис. 58:3, 5; Пс. 35:13 и другие), так как «это день искупления... пред Господом» (Лев. 23:27–32). Всю службу в Иом-Киппур (см. Авода) вел только первосвященник, совершая жертвоприношения, как обычные, так и для очищения скинии (позднее — Храма), Святая святых, жертвенника и священной утвари, а также во искупление грехов своих и собственной семьи, сословия кохенов и всего народа (Лев. 16:6–16, 32,33). Он же возглашал всеобщее покаяние над козлом отпущения (см. Азазел) перед уводом его в пустыню, где, согласно Мишне (Иома 6:6), козла низвергали с крутой скалы. Раз в 50 лет в Иом-Киппур по всей стране трубили в шофар, возвещая наступление юбилейного года (Лев. 25:9, 10).
О ритуале Иом-Киппура в Храме Библия не сообщает, а в книгах, следующих за Пятикнижием, Иом-Киппур вообще не упоминается. Это дало основание ряду критиков Библии считать в ней все, что относится к Иом-Киппуру, позднейшим включением, а само возникновение праздника Иом-Киппур отнести к периоду возвращения из пленения вавилонского. В том, что Нехемия объявил «двадцать четвертый день этого [седьмого, то есть тишрей; Нех. 8:2] месяца» днем поста и покаяния (9:1–3), они усматривают первое проявление самой идеи Иом-Киппура.
Оппоненты этих критиков, ссылаясь на древность представлений об искуплении грехов вообще и особенно посредством возложения их на козла отпущения (обряд, аналогичный известным и в культах других народов Ближнего Востока), а также на связь ритуала Иом-Киппура с Ковчегом Завета (существовавшим лишь в скинии и Первом храме), считают правомерным относить возникновение праздника и его ритуала ко времени пребывания колен Израилевых в пустыне.
Возможно, что из-за отсутствия Ковчега Завета во Втором храме ритуал Иом-Киппура считался на первых порах невыполнимым и его возобновили лишь значительно позднее. Во всяком случае, описание торжественного обряда жертвоприношения в Бен-Сиры Премудрости (50:5–21), написанной около 170 г. до н. э., исследователи относят к храмовой службе в Иом-Киппур.
Связанные с Иом-Киппуром запреты и порядок богослужения во Втором храме детально рассматривают Вавилонский и Иерусалимский Талмуды, посвящая им особый трактат, Иома. Много места отведено этому и в барайтах. В основных чертах ритуал отвечал предписаниям, содержащимся в книгах Левит и Числа.
За неделю до Иом-Киппура первосвященник, сопровождаемый торжественным шествием иерусалимской знати, кохенов и левитов (см. Леви), покидал свой дом и уединялся в одном из отделений Храма, где готовился к сложному богослужению. Сам отправляя в Иом-Киппур всю храмовую службу, он пять раз менял одеяние (облачаясь в золотое для обычных, а в льняное белое — для особых жертвоприношений, при которых он произносил вслух подлинное имя Бога: Яхве), каждый раз совершая ритуальное омовение.
В ходе службы первосвященник — единственный раз в году — входил в Святая святых, где воскурял фимиам, опрыскивал завесу, отделяющую ее от других частей Храма, кровью жертвенных животных и молился за благоденствие народа. По выходе он читал во всеуслышание отрывки из Торы, касающиеся ритуала Иом-Киппура. Все присутствовавшие при богослужении провожали его на исходе дня домой, где он праздновал с друзьями «благополучный выход из святилища» (Иома 7:4), пребывание в котором считалось опасным для жизни. В многочисленных аггадических сказаниях отражена атмосфера таинственности и священного страха, которая окружала вход первосвященника в Святая святых и его пребывание там (см., например, Иома 39б и Там. 3:8).
Согласно Талмуду, «изнурение души» подразумевало пять запретов: на прием пищи и питья, умывание, умащение тела, ношение кожаной обуви и супружескую близость (Иома 8:1). Опасность для жизни (см. Пиккуах нефеш) отменяет установленные для Иом-Киппура запреты. Иом-Киппур — единственный из великих праздников, не отмечаемый в диаспоре в течение двух дней, а по правилам еврейского календаря он никогда не приходится на пятницу или воскресенье.
О значении Иом-Киппура в эпоху после разрушения Второго храма и упразднения жертвоприношений Мидраш и раввинистические авторитеты говорят: «Иом ха-киппурим сам по себе искупает грехи человека» (Сифра, Ахарей мот 8:1; Майм. Яд., Хилхот тшува 1:4). Однако представления об очищении и искуплении грехов, аналогичные представлениям других ближневосточных народов древности, отличаются у евреев тем, что отождествляются с раскаянием.
Действенность Иом-Киппура как Дня всепрощения обусловлена чистосердечным раскаянием в грехах (Иома 8:8, 9; Майм. Яд., Хилхот тшува 1:2–4 и во многих других местах). Но и такое раскаяние имеет силу лишь в отношении проступков против Бога (аверот ше-бейн адам ла-маком), а в отношении обиды и ущерба, нанесенного ближнему (аверот ше-бейн адам ле-хаверо), раскаяние спасительно лишь тогда, когда ему предшествуют возмещение убытка и прощение со стороны потерпевшего (Иома 8:9; Майм. Яд., Хилхот тшува 2:9).
Уже в Талмуде Иом-Киппур считается днем окончательного решения судьбы человека в наступающем году (днем первичного ее определения традиционно считается Рош ха-Шана). Поэтому Иом-Киппур именуется в различных источниках «великим днем» (иома рабба, откуда и его другие эпитеты цома рабба — великий пост и просто иома — день). Приготовления к Иом-Киппуру начинаются за сутки до наступления праздника и сопровождаются многими обычаями, сложившимися в основном в период гаонов.
Восьмого тишрей вечером во многих общинах принято совершать каппарот. Девятого перед утренней молитвой читают особые слихот; в этот день многие предпочитают избегать любой работы; особо благочестивые евреи совершают ритуальное омовение в микве. В некоторых общинах принято у могил родственников просить усопших быть заступниками перед престолом Всевышнего; предписание о раздаче милостыни нищим соблюдается более старательно, чем в другие дни.
В Амиду Минхи включается расширенный текст покаяния в грехах (Ал хет). Примерно за час до наступления поста, к соблюдению которого детей приучают постепенно до бар-мицвы и бат-мицвы, садятся за обязательную, так называемую «отделяющую» трапезу (се‘уда ха-мафсекет), после чего, как и в канун субботы и паломнических праздников, зажигают свечи и произносят установленную для этого бенедикцию. Во многих семьях принято благословлять детей перед уходом в синагогу, а по дороге — заходить к соседям и просить прощения за невольно причиненные обиды и желать им, а также встречным знакомым «окончательной благоприятной подписи» (гмар хатима това).
Во многих общинах каждый молящийся, войдя в синагогу, опускается при всех на колени и, произнося шепотом формулу покаяния, принимает от шаммаша 39 ударов (малкот) ремнем по плечу, символизирующих предписанное Торой наказание за определенные виды прегрешений, а шаммаш каждый удар сопровождает словом из трижды произносимого стиха в 13 слов (на иврите): «А Он, милостивый, прощает грех и не губит, многократно отвращает гнев Свой и не проявляет всей суровости Своей» (Пс. 78:38).
В некоторых общинах принято также зажигать в синагоге свечу за каждого члена семьи и еще одну за души усопших родственников. В синагоге облекают в белое синагогальный ковчег (арон кодеш), свитки Торы, из которых будут зачитываться положенные для Иом-Киппура тексты, стол, на который кладут для чтения Тору (см. Бима), и пюпитр кантора (аммуд, имеющийся главным образом в ашкеназских (см. Ашкеназы) синагогах.
Достоверных сведений о литургии Иом-Киппура в период Второго храма не сохранилось. Из перечисленных в Мишне (Та‘ан. 4:1) молитв Амиды на Иом-Киппур неясно, читались ли они еще до разрушения Храма или лишь после замены жертвоприношений молитвами. Обнаруженные среди Мёртвого моря свитков фрагменты «Молитвы Дня искупления» не дают ясного представления о литургии кумранской общины. Предполагается, что литургия Иом-Киппура, в том числе и специальная заключительная Амида Не‘илы (Та‘ан. 4:1; ТИ., Бр. 4:1, 7б), начала складываться в конце периода Второго храма и оформилась во времена таннаев. Иом-Киппур — единственный праздник, в литургии которого Амида повторяется (с отклонениями, небольшими в Мусафе и весьма значительными в Не‘иле) пять раз.
Литургия собственно Иом-Киппура начинается с торжественного чтения Кол нидре, после которого начинается Ма‘арив с включением многих пиютов и слихот. В ашкеназском ритуале Ма‘арив завершается пением гимна «Шир ха-кавод» («Песня славы»; см. Ан‘им змирот), а в сефардском (см. Сефарды) — «Кетер малхут» («Царский венец») Шломо Ибн Габирола. Особо религиозные евреи остаются в синагоге на всю ночь, читая псалмы, славословия и различные мольбы (Ш. Ар. ОХ. 619:6). В отличие от других праздников, в Иом-Киппур почти во всех общинах молящиеся облачаются в таллит и во время вечерней молитвы. Кантор (см. Хаззан) и особо ревностные из них облачаются в белый китл, напоминающий саван и символизирующий тленность человека.
Богослужение 10 тишрей начинается рано утром и длится почти без перерыва весь день. После Шахарит и чтения 16-й главы книги Левит с описанием службы в Иом-Киппур и хафтары на тему угодного Богу поста (Ис. 57:14–21 и 58:1–14) в ашкеназских и итальянских ритуалах читается молитва по душам усопших (см. Хазкарат нешамот; в ритуале многих сефардских общин аналогичная молитва (ашкава) включена в вечернюю литургию Иом-Киппура). В литургии Мусафа троекратное падение ниц при произнесении священного имени Бога первосвященником, описанное в Талмуде (Иома 6:2; и еще одно при чтении Алейну кантором), соблюдается в ашкеназских общинах и поныне во время чтения раздела Авода, который вместе с киной по десяти мученикам составляет наиболее прочувствованную часть литургии Иом-Киппура.
Перед Амидой Минхи зачитывают 18-ю главу книги Левит и хафтару на тему раскаяния в грехах и прощения их Богом (вся книга Ионы и заключительные три стиха книги Миха). Не‘ила завершается однократным возглашением всеми первого стиха Шма (Втор. 6:4), троекратным — мишнаитской формулы «благословенно имя Его царственной славы во веки веков» (Иома 3:8 и дальше) и семикратным — «Господь есть Бог» (I Ц. 18:39). После этого трубят в шофар и восклицают: «Ле-шана ха-баа б-Ирушалаим!» («В будущем году — в Иерусалиме!» В Израиле во многих синагогах к этой формуле добавляется слово «воссозданном»).
Главную роль в литургии Иом-Киппура играют многократно повторяемые формулы исповеди и раскаяния в грехах (в молитвах кануна и дня Иом-Киппура краткая формула — Ашамну — повторяется 11, а расширенная — Ал хет — 9 раз) и многочисленные пиюты, слихот и тхиннот (многие из которых написаны на идиш для женщин, малосведущих в иврите), вклиненные в канонизированный разделы молитв. Многие молятся весь день стоя.
Хотя еврейские законоучители, мыслители и моралисты всегда предпочитали глубокую, искреннюю веру и истинную преданность Богу продолжительным молитвам, именно в молитвах Иом-Киппура находит выражение представление о величии этого дня.
По выходе из синагоги многие молящиеся тут же читают молитву с бенедикцией по случаю новолуния (киддуш ха-левана), а после завершающей пост трапезы начинают строить сукку для наступающего через четыре дня праздника Суккот, чтобы «свести мицву с мицвой» (Ш. Ар. ОХ. 624:5).
Иудаизм не усматривает в Иом-Киппуре дня печали и скорби, каковым считает его апокрифическая литература (Юб. 34:18,19; см. Апокрифы и псевдоэпиграфы) и некоторые караимские (см. Караимы) авторитеты. Много внимания уделяется Иом-Киппуру в Аггаде, где он представлен как идеальный праздник, великий день года. «`День один` [Быт 1:5] — Иом ха-киппурим» (Быт. Р. 2:3); «Иом-Киппур — день великой радости для Бога» (СЭР. 1); «Он же день большой радости для сынов Израилевых» (СЭЗ. 4). Согласно одному мидрашу (видимо, утраченному), на который ссылаются каббалисты (см. Каббала) И. Ибн Шу‘айб (14 в.) и М. Реканати (13–14 вв.), Акеда произошла в Иом-Киппур; Талмуд и Мидраш приурочивают к Иом-Киппуру вручение Моисею Богом вторых Скрижалей Завета (Та‘ан. 30б; СЭР. 6).
О роли Иом-Киппура сказано: «Если бы не Иом-Киппур, свет не существовал бы, ибо им искупаются грехи в этом и грядущем мире... и даже когда все праздники будут отменены, Иом-Киппур не упразднится» (ПдрЭ. 46).
Первым из еврейских мыслителей, уделивших особое внимание значению Иом-Киппура, был Филон Александрийский. Он считал Иом-Киппур величайшим из праздников, поскольку это одновременно день празднества, раскаяния и очищения. Цель поста — очистить сердце человека, дабы плотские желания не мешали молитве. Филон Александрийский свидетельствует, что даже тот, кто в иные дни не боится небесного гнева, трепещет перед святостью Иом-Киппура и соблюдает его («Об особых законах» 1:186–188; 2:193–203). Характер Иом-Киппура как дня суда и приговора, дня, когда душа, освобожденная от телесных пут, достигает совершенства в служении Богу, подчеркивали также еврейские мыслители средневековья (Иехуда ха-Леви, «Кузари»3:5; Майм. Наст. 4:43). Поэт 4–5 вв. Иосе бен Иосе написал возвышенные эпические гимны на сюжеты храмовой службы в Иом-Киппур.
Особое значение Иом-Киппура, признаваемое как евреями, так и неевреями, и отношение к нему нашли отражение в новой литературе на иврите и идиш. М. З. Файерберг в «Леан» («Куда»), Менделе Мохер Сфарим в «Бе-‘эмек ха-баха» («В долине плача») и М. И. Бердичевский в «Ме-‘эвер ла-нахар» («По ту сторону реки») осмеивают с позиций Хаскалы омертвелость связанных с Иом-Киппуром предписаний и обычаев; И. Д. Беркович в «Бе-‘эрев Иом ха-киппурим» («В канун Иом-Киппура») и в «Иом ха-дин шел Файвке» («Судный день Файвки») критикует извращение символики Иом-Киппура, а в «Мошкеле хазер» («Мошкеле-свинья») и в драме «Ото ве-эт бно» («Его и его сына») описывает ностальгические переживания отступивших от веры евреев.
И. Л. Перец в «Ниссим ал ха-ям» («Чудеса на море»), «Ниггун хадаш» («Новый напев»), Д. Фришман в «Шлоша ше-ахлу» («Трое евших») и А. З. Рабинович в «Халом» («Греза») раскрывают значение Иом-Киппура как символа наивной веры для простолюдина-еврея и подчеркивают контраст между возвышенными духовными идеалами и мрачной действительностью.
Особое место занимает мотив Иом-Киппура в творчестве Ш. И. Агнона («Ореах ната лалун» — «Гость на одну ночь», «Ба-дерех» — «В пути» и многие другие) с его тоской по местечку и верой в возрождение ценностей иудаизма в современном Израиле. Его «Ямим нораим» («Грозные дни», 1938) содержит обширное собрание предписаний, обычаев, легенд и фольклорного материала, касающихся Иом-Киппура и извлеченных из древних и современных источников. На русском языке о Иом-Киппуре писали В. Г. Короленко («Судный день») и А. И. Свирский.
Атмосфера Иом-Киппура отражена в творчестве многих художников, евреев и неевреев. Особенно хорошо известны гравюры Бернара Пикара, иллюстрации к труду И. Х. Г. Боденшатца «Обычаи и обряды современных евреев» (1756), рисунки А. Леви (1843–1918), картины И. Кауфмана (1858–1921), Л. Крестина (1868–1938), Л. Пилиховского (1869–1933) и М. Готлиба («Синагога в Иом-Киппур»).
Для многих разделов литургии в различные периоды создавались напевы, отражающие мелос разных музыкальных традиций, впоследствии собранные и обработанные Ш. Зульцером, А. Ц. Идельсоном и А. Наделем (1878–1943). Оригинальные мелодии и обработки создавали и такие известные композиторы и канторы, как Э. Блох, М. Брух, Л. Гланц (1898–1964), З. Квартин, М. Кусевицкий, Л. Левандовский, П. Минковский, Д. Мийо, И. Розенблат, Г. Сирота, А. Шёнберг и многие другие (см. также Кол нидре; Музыка; Хаззан)
Чувство благоговения перед Иом-Киппуром сохранилось в еврейском народе и по сей день даже среди далеких от религии евреев, часто являясь для них единственной формой конкретной связи с иудаизмом.