кагал
КАГА́Л (קָהָל, кахал — буквально `община`), в широком смысле община, в более употребительном — форма ее самоуправления в Польше 16–18 вв., а затем и в Российской империи между 1772 г. и 1844 г. Чаще всего термином «кагал» обозначают правление еврейской общины, являвшееся посредником между нею и властями. Из текстов привилегий Болеслава Калишского евреям Великой Польши (1264), так же как и других привилегий 13 в., можно заключить, что общины возглавлялись еврейскими старейшинами (сеньорами), исполнявшими, очевидно, судебные функции (см. Автономия судебная). Судя по привилегиям 15 в., непременным условием суда над евреем было участие представителя еврейской общины. В первой половине 16 в. общину возглавлял «доктор Моисеева закона», то есть раввин, обычно назначавшийся королем или воеводой. К середине 16 в. с ослаблением королевской власти усилилось стремление польских евреев к автономному общинному самоуправлению (см. Автономия). Однако главным фактором, способствовавшим возникновению кагала, была новая система взимания податей с евреев (см. Налоги) по принципу круговой поруки, то есть не с отдельного лица, а с общины в целом. Органы самоуправления общин (под именем «зборы жидовске», а впоследствии — кагал) получают официальное признание (грамоты Сигизмунда II евреям Люблина, 1556; Львова — с правом выбирать раввина, 1569; Познани, 1571) и к концу 16 в. приобретают единообразную структуру. Согласно польским грамотам 16 в., кагалу передавалось не только право раввинов надзирать за религиозным бытом евреев, но и право карать нарушителей Закона отлучением (см. Херем), изгнанием из общины, телесными наказаниями и даже смертной казнью. Поскольку с конца 16 в. правительство взимало подати с евреев через областные и центральные ва‘ады (см. Ва‘ад четырех земель, Литовский ва‘ад), кагал служил связующим звеном между ними и общиной. Кагал сохранял широкую автономию во внутренних делах, сосредоточив в своих руках власть над членами общины.
Кагал переизбирали ежегодно определяемые жеребьевкой выборщики (от пяти до девяти человек) из числа налогоплательщиков. При выборах (как правило, в третий день Песаха) состав кагала обычно оставался почти тем же, а выбывших членов, как правило, заменяли их родственники. Таким образом, кагал приобретал характер олигархии. Число членов кагала было большей частью пропорционально величине общины: от 40 в Кракове и 35 в Вильне до семи в прикагалках, подчинявшихся крупным общинам. Во главе кагала стояло четверо-пятеро старшин (рашим), которые вместе с тремя почетными членами (товим) составляли правомочную коллегию кагала, решавшую все общественные дела. Это руководство кагала именовалось «семеро нотаблей города» (шив‘а товей ха-‘ир). Рашим по очереди состояли в течение месяца в должности парнаса, то есть главы и казначея кагала, в руках которого концентрировалась вся власть (в обиходе рашим часто именовались парнасами). Выборные лица (так называемые действительные члены, от четырех до десяти человек), которые участвовали в совещаниях кагала, но не обладали исполнительной властью, именовались в различных местах манхигим, иккарим, аллуфим. Из них выбирали заместителей отсутствующих членов первых двух категорий. Помимо членов кагала, выборными были также попечители благотворительности (габбай цдака гдола), контролеры (роэй хешбон), попечители религиозных училищ (габбай талмуд-тора), управляющие (мемунним), выполнявшие многочисленные функции, и, наконец, судьи (даяним; см. Даян). В пинкасах (актовых книгах кагала) начала 18 в. упоминаются женщины-попечительницы. При кагале состояли судебные исполнители (шаммашим). В крупных общинах судьи делились на три категории: высшая во главе с раввином разбирала иски свыше ста злотых, вторая — от десяти до ста злотых, третья — не свыше десяти злотых. Не ограничиваясь сбором податей и заведованием всеми общественными учреждениями, кагал наблюдал за торговлей, за правильностью мер и весов, за поведением приезжих, за благочинием, а также за чистотой улиц еврейского квартала, регулировал право аренды (подробнее см. Хазака), издавал постановления относительно выборов раввина, обучения детей, печатания книг, оплаты слуг и служанок и норм их поведения и т. п., то есть полностью регламентировал жизнь членов общины. Лишь в крайних случаях кагал обращался за содействием к польской администрации. Кроме уплаты податей государству и административных расходов, кагал нуждался в крупных суммах для финансирования судебной защиты при кровавых наветах и обвинениях в осквернении гостии, для подкупов и задабривания государственных и военных чинов, для чрезвычайных поборов по случаю коронаций, войн и т. д. В таких срочных случаях кагалы были вынуждены прибегать к займам у католических монастырей и крупных помещиков под круговую ответственность всех членов общины. Это породило к концу 17 в. проблему погашения кагальных долгов, еще более подчинившую общину власти кагала.
Несмотря на авторитет и влияние кагала, борьба между ним и прикагалками, а также между кагалом и еврейским простонародьем все усиливалась в 18 в. из-за злоупотреблений при разверстке долгов общины, и кагал был бессилен во многих случаях водворить дисциплину, предотвратить конкуренцию внутри общины, а также произвол богачей и влиятельных лиц. В это время в трудах некоторых раввинов и проповедников появляется осуждение кагала, деятельность которого большей частью определялась корыстными интересами верхушки и часто поддерживалась религиозным руководством общины. В течение 18 в. усилились нападки на кагал также со стороны земских сеймиков и областных сеймов, предлагавших заменить круговую поруку индивидуальным налогообложением; это нашло поддержку и в еврейской среде, где раздавались требования распустить кагал, который служил для эксплуатации бедных. Под влиянием этого конституция 1764 г. постановила распустить Ва‘ад четырех земель и областные ва‘ады и произвести перепись евреев Польши и Литвы для обложения их поголовной податью, подлежавшей уплате непосредственно в казну, а также была назначена комиссия для рассмотрения и погашения кагальных долгов. Однако для погашения долгов оказалось необходимым сохранить кагальные подати на двадцать лет, а в 1775 г. было восстановлено право кагала на займы под круговую поруку общины.
Русское правительство, сохраняя институт кагала на территориях Польши, отошедших к России по первому разделу 1772 г., руководствовалось, в первую очередь, фискальными интересами. Однако евреев стали вносить в общегородские книги жителей, чем частично устранялось влияние кагала на свободу передвижения членов общины и на их право селиться и вести свое дело в данном поселении (хезкат ха-ишшув). Право разбирательства исков между евреями было передано казенным судам, а в ведении вновь учрежденных губернских и уездных кагалов были оставлены только вопросы, касающиеся «обрядов закона и богослужения евреев». Однако круговая порука в уплате поголовной подати и выдача паспортов евреям вменялись в обязанность кагалов (указ 1776 г.). Кагалы приняли открытое участие в преследовании хасидов (см. Хасидизм), что заставило последних бороться за власть в общине и привело к усилению их столкновений с митнагдим, вылившихся в междоусобицу. Положение о евреях (1804), передав внутреннее судопроизводство раввинам, возложило на кагалы ответственность за бездоимочный взнос казенных сборов и распоряжение суммами, вверяемыми им еврейской общиной. В каждом городе или местечке полагалось иметь лишь один кагал, даже если местные евреи придерживались различных религиозных толков, со своими синагогами и раввинами. Кагалы не имели права без ведома начальства налагать новые подати, а в 1818 г. их обязали вносить в казенные книги отчеты о поступлении и использовании сумм коробочного сбора. На кагалы было также возложено «призрение бесприютных евреев», помощь евреям-переселенцам и т. п. В Царстве Польском кагалы были упразднены указом Александра I (декабрь 1821 г.) и заменены синагогальными правлениями («божниче дозоры»), компетенция которых ограничивалась вопросами религии и социальной помощи.
С введением в 1827 г. «натуральной воинской повинности для евреев» (см. Военная служба) на кагалы была возложена ответственность за своевременную поставку рекрутов. Правительство наделило кагалы властью «отдавать в рекруты всякого еврея во всякое время за неисправность в податях, бродяжничество и другие беспорядки, нетерпимые в еврейском обществе». При поставке рекрутов кагал выгораживал детей богатых членов общины и нередко, нарушая правила и законы, сдавал в кантонисты детей бедняков, вдов и «маловеров». Положением 1835 г. в черте оседлости целиком была восстановлена польская кагальная организация, и всякий еврей (исключая евреев-земледельцев), где бы он ни проживал, обязательно должен был приписываться к городской еврейской общине. В городах евреи с утверждения губернского правления избирали на три года от трех до пяти уполномоченных, которые составляли кагал. Члены кагала освобождались от призыва на время их каденции, пользуясь почетными правами, предусмотренными для купцов второй гильдии. До введения рекрутского устава исполнение кагалами административных функций, например, составление «ревизских сказок» (то есть книг лиц податного сословия) и коллективная ответственность членов общины влияли на материальные интересы еврейского населения. Теперь же кагал получил также возможность распоряжаться жизнью и душой еврея. В связи с массовыми уклонениями евреев от военной службы кагал приобрел также полицейские функции, содержал сыщиков для розыска беглецов, стражников и ловцов («хаперс») детей для сдачи их в кантонисты. Манипуляции с «ревизскими сказками» породили вымогателей, угрожавших старшинам кагала разоблачениями, а затем и доносчиков, над которыми порой учинялись кровавые расправы (например, в городе Новая Ушица). Все это приводило к возмущению масс заправилами кагала, создавало напряженные отношения внутри общины и стало одной из причин окончательного упадка кагала. Ненависть еврейского населения к кагалу разделяли и представители Хаскалы В 1844 г. в связи со стремлением правительства «слить» евреев с прочим населением кагалы были повсеместно упразднены и их функции переданы городским управам и ратушам (за исключением Риги и городов Курляндской губернии, где кагалы «для управления делами о податях и повинностях» просуществовали до 1893 г.). Однако и после ликвидации кагалов правительство предписало еврейским общинам выполнять две наиболее обременительные обязанности: сбор податей и поставку рекрутов. Таким образом, сборщики и рекрутские старосты продолжали олицетворять тех же «кагальных», о которых народ сохранил мрачную память. Апостат Я. Брафман в «Книге кагала» (Вильна, 1869; 3-е изд., тт. 1–2, СПб., 1888), в которой использовал акты кагала Минска за 1794–1803 гг., пытался доказать, что кагалы продолжают существовать, представляя собой государство в государстве («талмудически-муниципальную республику»), отчужденное от всего нееврейского и корпоративно эксплуатирующее христианское население. Государственный Сенат, обсуждая в 1891 г. одну из еврейских жалоб, признал ненормальность положения, при котором от евреев требовалась коллективная ответственность за поставку рекрутов и уплату налогов, но не признавалась де-юре их кагальная (общинная) организация. Однако и это не повлияло на политику правительства. Лишь с падением царского режима в 1917 г. еврейские общины получили официальное признание.