еврейско-татская литература
ЕВРЕ́ЙСКО-ТА́ТСКАЯ ЛИТЕРАТУ́РА, литература горских евреев на еврейско-татском языке. Ее становлению в 1920-х гг. предшествовала традиция богатого устного литературного творчества, основными жанрами которого были овосуна (сказка) и ма‘ни (стихотворение, песня). Овосуну обычно рассказывал профессиональный сказочник (овосуначи) на своего рода посиделках (учар). Ма‘ни было авторским жанром. После первого исполнения ма‘ни поэтом-певцом (ма‘ниху) оно передавалось изустно с указанием имени автора. Наиболее известными ма‘ниху конца 19 в. – начала 20 в. были Мардахай Овшолум (1850–1925), Шаул Симанду, Хизкия Амин, Айболо из Тарки.
Первыми попытками создания литературных произведений на еврейско-татском языке явились пьесы о Самсоне и об Эсфири для основанного в 1904 г. драматического кружка в Дербенте, которым руководил раввин Иеша‘яху Рабинович.
Драматургия была основной формой еврейско-татской литературы и в период ее становления в 1920-х гг. Пьесы для первых горско-еврейских любительских театральных трупп писались их участниками и имели характер либретто (Я. Агарунов, «Падшох, рабби ва ошир» — «Царь, раввин и богач»; Г. Горский, «Бахар дас баба-дадай» — «Плоды рук отца и матери»; П. Щербатов, «Кук савдогар-революционер» — «Сын купца — революционер»; все созданы в 1920 г.). Наибольшей известностью в 1920-х гг. пользовались драматические произведения одного из организаторов дербентской любительской труппы Ю. Семенова (1899–1961), который активно выступал в те годы также как поэт и новеллист. Популярны были его пьесы «Амалданэ илчи» («Сообразительный сват», 1924), «Дю алатфуруххо» («Два старьевщика», 1924) и «Махсюм» (1927). Все эти пьесы 1920-х гг. отмечены сильнейшим воздействием азербайджанской драмы с ее незатейливостью сюжетного построения, однозначностью психологических характеристик героев и обилием вставных музыкальных номеров, не всегда органично связанных с текстом (музыкальным соавтором большинства спектаклей по пьесам горско-еврейских драматургов был в 1920–30-х гг. первый горско-еврейский композитор Ш. Ашуров).
Стихотворения на еврейско-татском языке стали регулярно печататься лишь с появлением 3 июня 1928 г. в Дербенте газеты на еврейско-татском языке «Захматкаш», главным редактором которой был один из первых горско-еврейских профессиональных литераторов А. Бинаев (1882–1958). Все горско-еврейские стихотворцы 1920-х гг. — И. Мататов (1888–1943), Р. Рувинов (1893–1973), Я. Агарунов, Б. Гаврилов (1908–?), Н. Саломонов, З. Набинович — были поэтами гражданской тематики, а так как их единственной трибуной являлась газета с ее требованием актуальности, стихи тех лет подчас воспринимаются как метризированный и снабженный рифмами газетный отклик на злобу дня. Значительное место в них, как и в поэзии мусульманских народов Кавказа в те годы, занимала тема женского равноправия. Ей посвящены стихотворения Я. Агарунова «Духдар доги» («Горская девушка», 1928), И. Ханухова «Джофокашэ дадай» («Мать-труженица») и «Ай зан Мизрах» («О женщина Востока», оба — 1928 г.), ряд стихотворений И. Мататова, Б. Гаврилова и других.
К концу 20-х гг. прошлого века относится и становление горско-еврейской художественной прозы. Основоположником ее также был Ю. Семенов. В его самом крупном рассказе «Ошнахой ан раби Хасдил» («Знакомые рабби Хасдила», 1928–29) тема борьбы с религией реализуется посредством откровенно карикатурного изображения главного героя как лицемера, обманщика, сластолюбца и пьяницы.
В начале 1930-х гг., наряду с дербентским центром еврейско-татской литературы, возникает горско-еврейский литературный круг в Москве (главным образом студенты) при основанной в феврале 1931 г. татской секции Центрального издательства народов СССР, которую возглавлял И. Бен-Ами (Беньяминов). Входивший в него поэт, драматург и прозаик М. Бахшиев, поэты Манувах Дадашев (1913–43) и Д. Атнилов (1913–68), первый профессиональный литературный переводчик З. Бахшиев и другие быстро заняли ведущее место в еврейско-татской литературе. В середине 1930-х гг., после окончания учебы в Москве большинства его участников, этот литературный круг прекратил свое существование.
С конца 1934 г. и до прекращения в Азербайджане издательской и культурной деятельности на еврейско-татском языке в 1938 г. круг деятелей еврейско-татской литературы существовал в Баку при газете «Коммунист» (главный редактор Я. Агарунов) и горско-еврейском отделе Азербайджанского государственного издательства, который возглавляли Я. Агарунов и Ю. Семенов.
В 1930-х гг. ведущим видом еврейско-татской литературы стала поэзия, в которой лидерство от продолжающих выступать поэтов 1920-х гг. переходит к молодым, воспитывавшимся уже в советское время. В 1932 г. появляется «Комсомол» — первая книга стихов комсомольского поэта М. Бахшиева. Особое место занимает в его творчестве тема распада традиционного жизненного уклада горских евреев, которая раскрывается чаще всего в сюжетах о приобщении еврейки-горянки к советской действительности («Ма‘ни духдару» — «Песня девушки», 1933; «Рапорт», 1933; поэма «Хумор», 1933–34, и другие). Д. Бахшиев (родился в 1914 г.) в поэме «Занхо а колхоз» («Женщина в колхозе», 1933) сочетает женскую тему с темой создания горско-еврейских колхозов. Значительно более совершенной формой, теплым лиризмом и стремлением к психологизму в разработке женской темы выделяется поэма Мануваха Дадашева «Дю когоз» («Два письма», 1934), несмотря на обилие в ней, как и во всей горско-еврейской поэзии тех лет, идеологических клише. Поэтика еврейско-татской литературы 1930-х гг. отмечена постепенным переходом от традиционной фольклорной просодической системы к силлабо-тонической, усвоенной из русской поэзии, с преимущественно перекрестными рифмами.
В драматургии 1930-х гг. заметную роль продолжает играть Ю. Семенов. В его драме «Дю бирор» («Два брата», начало 1930-х гг.) тема создания горско-еврейских колхозов раскрыта через конфликт бывшего красного партизана Давида с его братом Нафтали, подпавшим под влияние «кулака-вредителя» Шамаила. Во второй половине 1930-х гг. ведущим драматургом еврейско-татской литературы становится М. Бахшиев. Его пьеса «Бесгуни игидхо» («Победа героев», 1936) о гражданской войне в Дагестане явилась первой героической драмой на еврейско-татском языке. Основная коллизия другой его пьесы, «Хори» («Земля», 1939), — сопротивление «отсталых и вредных элементов» слиянию горско-еврейских колхозов с нееврейскими ради «интернационализации» горских евреев. В 1940 г. он создал пьесу в стихах по фольклорным мотивам «Шох угли, шох Аббас ва хомбол Хасан» («Шахский сын, шах Аббас и грузчик Хасан»).
М. Бахшиев был автором первой повести в еврейско-татской литературе «Э пушорехьи тозе зиндегуни» («Навстречу новой жизни», 1932), в которой следовал азербайджанским повествовательным моделям. Ее действие происходит на фоне предреволюционных и первых послереволюционных лет. Героиню повести выводит на путь счастья помощь комсомола. Вторая, более крупная его повесть, «Ватагачихо» («Рыбаки», 1933), о жизни дербентских евреев-рыбаков отличается большей детализацией портретных описаний, но вяла и сюжетно однолинейна. В конце 1930-х гг. выступил с очерками и фельетонами Х. Авшалумов, опубликовавший вскоре крупную повесть «Басгуни джовонхо» («Победа молодых», 1940). Особняком в еврейско-татской литературе 1930-х гг. стоит творчество Х. Дадашева (1860–1945). Профессиональный овосуначи, он параллельно с воспроизведением традиционных сказок начал сочинять овосуна на современную тематику — парадоксальное сочетание приемов и мотивов фольклора с советскими идеологическими шаблонами и лозунгами.
Жестокий удар по развитию горско-еврейской культуры, а в особенности — еврейско-татской литературы, наносят «большой террор» 1936–38 гг. и изменение советской политики «языкового строительства» в 1938 г. Были арестованы Г. Горский, И. Мататов, И. Бен-Ами, А. Бинаев, исследователь фольклора А. Авадьяев. За исключением А. Бинаева, все они погибли в советских тюрьмах и лагерях.
Еврейско-татский (по советской терминологии «татский») язык в 1938 г. был официально объявлен одним из десяти национальных языков Дагестанской ССР, и в Азербайджане перестал числиться языком еврейского национального меньшинства. Культурная и издательская деятельность на еврейско-татском языке в Баку полностью прекратилась.
В годы войны Советского Союза с Германией (1941–45) большинство деятелей еврейско-татской литературы были призваны в армию. Манувах Дадашев погиб на фронте. За четыре года войны ни одна книга литературно-художественного характера на еврейско-татском языке не вышла в свет. В 1946 г. власти закрыли под предлогом малой посещаемости Дербентский «татский» театр, а вслед за ним и единственную в 1940-х гг. горско-еврейскую газету «Захматкаш». Школы с преподаванием на еврейско-татском языке были превращены в русские. Эта кампания против еврейской культуры в сочетании с резким усилением партийного контроля над культурой, принявшего в Дагестане особенно жесткие формы (с августа 1946 г., начала так называемой ждановщины, по 1952 г. Дагестанский комитет партии принял семь решений, постановлений и резолюций по вопросам литературы), привела к тому, что хотя «татский» язык продолжал считаться одним из официальных языков Дагестана, с 1946 г. по конец 1953 г. еврейско-татская литература существовала лишь подспудно. Все эти годы не функционирует горско-еврейская секция писательской организации, и творческие вопросы еврейско-татской литературы исчезают из повестки дня Дагестанского союза писателей. Лишь в конце 1953 г. публикацией небольшого сборника стихов Д. Атнилова «Чихрат вахд» («Образ времени») возобновляется функционирование еврейско-татской литературы как одной из литератур Дагестана. В 1953 г. М. Бахшиев, а в 1955 Х. Авшалумов возвращаются в Дагестан после многолетней службы в армии.
С 1955 г. начал выходить альманах-ежегодник на еврейско-татском языке «Ватан советиму». В 1975 г. власти в поисках пропагандистских средств, направленных против широкого движения за алию среди горских евреев, возобновили выпуск газеты «Захматкаш» в виде еженедельника. С 1955 г. по начало 1980-х гг. в Махачкале издаются в среднем одна-две книги художественно-литературного содержания на еврейско-татском языке, которые, практически, не распространяются в местах сосредоточения горских евреев за пределами Дагестана. В самом Дагестане круг читателей еврейско-татской литературы непрерывно сужается в связи с прекращением в 1946 г. школьного образования на еврейско-татском языке. В 60–70-х гг. прошлого века появляется ряд литераторов в горско-еврейской литературной жизни, пишущих только на русском языке (поэт Л. Амиров, новеллист Ф. Бахшиев, литературовед и новеллист М. Азизов, литературовед Галина Мусаханова, публицисты Людмила Авшалумова и Д. Шаулов).
Начиная с 1950-х гг. в еврейско-татской литературе преобладает проза. Ведущая роль в ней принадлежит М. Бахшиеву и Х. Авшалумову. По возвращении в Дагестан М. Бахшиев первоначально публикует свои произведения на русском языке («Рассказы о моих земляках», 1956; сборник очерков и рассказов «Простые люди», 1958; сборник очерков «Зашумят сады», 1962). В этих книгах автор явно стремится выступать не столько как специфически горско-еврейский, сколько как общедагестанский писатель. Но в большом романе М. Бахшиева «Хушахой онгур» («Гроздья винограда», 1963; в сокращенном русском переводе — «У стен Нарын-Калы», 1967) действие развертывается почти целиком в горско-еврейской среде. Первый в еврейско-татской литературе опыт создания многослойного романа, «Гроздья винограда», — самое крупное творческое достижение М. Бахшиева. По основной сюжетной линии это типичный для советской литературы конца 1950-х гг. – первой половины 1960-х гг. колхозный роман. Однако в нем «производственный» конфликт сплетается с линией семейного романа и отчетливой антисталинистской линией (судьба А. Бинаева — см. выше). Последняя проведена достаточно робко, но и такое сведение счетов со сталинским режимом явилось единственным в своем роде в еврейско-татской литературе.
«Общедагестанская» тематика занимает известное место и в прозе Х. Авшалумова (написанная на русском языке повесть «Толмач имама», 1964). Ряд произведений он посвятил современному герою еврейского села (рассказы «Маслахат на хингар» — «Совет и хинкал», «Аджал занхо» — «Смерть женам», «Шюваран дю хову» — «Двоеженец», очерки о Героях социалистического труда Г. Давыдовой и Ш. Рабаеве и других). Однако основной областью его творческих интересов является жизнь горских евреев в период ломки ее традиционного уклада. Жизни горско-еврейской социальной элиты Дербента в канун и в ходе революции и в первые годы советской власти посвящена повесть «Занбирор» («Невестка»). Этот же период охватывает действие самой крупной повести Х. Авшалумова «Кук гудил» («Сын ряженого», 1974), в которой детализация портретных описаний, этнографически подробная обрисовка одежды, жилья, занятий, досуга дают почти зрительное представление о горском еврее-земледельце и его веками сложившемся традиционном жизненном укладе. Эмоциональная основа повести — глубокая подсознательная ностальгия автора по уничтоженной революцией гармонической целостности бытия и этнического самосознания горских евреев — находится в полярном противоречии с идейной задачей создать в традициях и по моделям русской революционной эпики горско-еврейское эпическое повествование во славу революции, которая разрушила эту целостность. Превосходный знаток горско-еврейского фольклора, Х. Авшалумов создает цикл коротких юмористических и сатирических новеллет-анекдотов, объединяемых почерпнутым из фольклора образом острослова Шими Дербенди (горско-еврейский аналог Г. Острополера).
Как автор рассказов для детей выступил в послесталинский период еврейско-татской литературы А. Кукулу (сборник «Синемиши» — «Испытание», 1968, и другие).
Поэзия в еврейско-татской литературе 50–70-х гг. прошлого века во многом оставалась на уровне, достигнутом ею в 1930-х гг. Наиболее продуктивным и известным поэтом этого периода был Д. Атнилов. Постоянно проживая в Москве, в отрыве от повседневной стихии горско-татского языка, он был особенно чуток к нему. Отсюда особая чистота его лексики, стремление представить язык во всем его богатстве, употребление слов, уже выпавших из повседневного языкового общежития, в том числе гебраизмов. Вместе с тем его творчество подверглось влиянию тех русских поэтических кругов, которые в 1960-х гг. вели усиленный поиск в области поэтики: в его посмертном сборнике «Гюлхой инсони» («Цвет человечества», 1971), суммирующем его творчество 1950–60-х гг., немало стихов со свободным ритмическим рисунком, с неравным количеством строк в строфе, с ослабленной рифмой. Наряду с этим, оторванность поэта от родной этнической среды приводит к появлению стихотворения «Э зухун тати» («На татском языке»), в котором Д. Атнилов первым в еврейско-татской литературе отчетливо декларировал идею, что горские евреи являются не частью еврейского народа, а отдельным народом — татами. В 1970-х гг., в прямой связи с началом массовой репатриации горских евреев, этот тезис стал усиленно разрабатываться некоторыми горско-еврейскими публицистами, особенно Людмилой Авшалумовой. Из других поэтов 60–70-х гг. прошлого века следует упомянуть С. Изгияева (1922–72), чье творчество во многом навеяно фронтовыми воспоминаниями, Ш. Сафонова, поэзия которого (сборник «Парза, ма‘ни ма» — «Лети, мой стих», 1968; стихотворение в «Ватан советиму») включает наряду с гражданской тематикой интимную пейзажную лирику, и поэтесс Зою Семендуеву и Хавасюрут Гилядову, стихи которых, в целом достаточно тривиальные по тематике, отмечены, однако, настойчивым поиском формального совершенства. В 1980-е гг. как продолжение «татской» линии, начатой Д. Атниловым, появляются стихи, не только отрицающие еврейство, но антисионистские, направленные против Израиля и против алии. Однако даже в них причудливо сочетаются прокламирование нееврейства горских евреев с эмоциональным признанием их еврейства («Пашмуни» — «Раскаяние», 1979, поэта-ветерана Б. Гаврилова, написано от имени горских евреев-репатриантов).
Драматургические произведения еврейско-татской литературы 1960–70-х гг. немногочисленны и эстетически слабее лучших пьес конца 1920–30-х гг. Несколько выше других по качеству «Лейла» (1971) А. Авдалимова и Михаила Дадашева о событиях 1917 г. в Дагестане, пьеса С. Юсупова на современную тему «Джюфда парусдакхо» («Пара ласточек», 1971) и комедия Х. Авшалумова «Шими Дербенди» (1977), написанная в ключе его новеллет о народном острослове.
ОБНОВЛЕННАЯ ВЕРСИЯ СТАТЬИ ГОТОВИТСЯ К ПУБЛИКАЦИИ
Смотрите также
еврейская литература средних веков и Возрождения
Еврейский комитет помощи жертвам войны