христианство
ХРИСТИА́НСТВО, одна из трех мировых (наряду с буддизмом и исламом) и трех так называемых авраамических (наряду с иудаизмом и исламом) религий. В более широком смысле — общее обозначение исторической общности людей, ведущей свое начало от первых последователей Иисуса из Назарета, учреждений, общественных и культурных институтов, верований и доктрин, порожденных ею, и в самом широком смысле, — формы цивилизации, созданные ею или под ее влиянием. Неточный характер термина «христианство» допускает такое разнообразие значений. В самой христианской традиции, однако, используется ряд более определенных терминов для обозначения специфических аспектов религии; так, совокупность всех верующих, рассматриваемая как религиозное единство с Христом (см. ниже) во главе («тело Христово»), именуется «церковью». Слово «церковь» в смысле «духовного» или «мистического тела» упоминается в единственном числе; во множественном числе оно может означать отдельные организованные по конфессиональному или национальному принципу группы или общности (римско-католическая, православная, лютеранская, баптистская и другие церкви). Различают главные исторические формы и традиции церквей, соответственно различают христианство католическое, протестантское и восточное (православное и «нехалкидонское»). Христианство можно рассматривать как религиозный институт (универсальная церковь или отдельные церкви), как совокупность верований и доктрин (христианские догматы и теология), как социальную, культурную или даже политическую реальность, сформированную определенными религиозными традициями и воззрениями.
Термин «христианство» происходит от греческого слова христос, встречающегося уже в Септуагинте как перевод с иврита слова машиах — `помазанник` (по-русски — Мессия). Сам Иисус, по-видимому, предпочитал другие эсхатологические имена (например, Сын человеческий), но уже первые общины его учеников, веривших в его воскресение после распятия, явно предпочитали титул «христос» как наиболее адекватно выражающий их понимание религиозной роли Иисуса. Со временем титул «христос» слился с именем «Иисус» и стал восприниматься как часть имени собственного (Иисус Христос). Первые последователи Иисуса называли себя «братьями» (Деян. 1:16), «учениками» (Деян. 11:26) и «верующими» (Деян. 2:44), а евреи называли их ноцрим (этот термин сохраняется и по сей день), то есть, очевидно, последователями Иисуса из Назарета (Нацрата). Название «христиане», по-видимому, вначале было дано последователям Иисуса другими, однако очень скоро было ими принято как самоназвание. В 64 г. н. э., во время преследований христиан императором Нероном, этот термин, по-видимому, был уже широко распространен в Риме. Со временем термин «христианство» стали применять в разных значениях. В современных европейских языках прилагательное «христианский» стало обозначать все нравственное и достойное похвалы. У евреев, однако, этот термин приобрел неодобрительный оттенок, в основном из-за контраста между провозглашаемыми высокими идеалами (религия любви и смирения) и реальной действительностью (погромы, дискриминация и преследование евреев).
Строго говоря, деятельность Иисуса, его учение и его отношения с учениками — это часть истории еврейских сектантских движений конца периода Второго храма. Но каковы бы ни были отношения самого Иисуса с различными современными ему течениями в еврействе (фарисеями, саддукеями и другими, в том числе ессеями и кумранской общиной), на более поздней стадии развития, которая отражена в Новом завете, взаимоотношения между евреями и христианами уже начали портиться. Поэтому пристрастное отношение и тенденция приписывать евреям ответственность за муки и смерть Иисуса выражены в разной степени в книгах Нового завета, который, таким образом, благодаря своему религиозному авторитету стал первоисточником позднейшей христианской клеветы на иудаизм и богословского антисемитизма.
Разрыв христианства с иудаизмом. До того, как христианство стало нормативной религией, оно было лишь одним из многих соперничавших между собой религиозных течений. В их борьбе победило «языческое» (в противоположность «иудейскому») христианство; учение Павла из Тарса было принято в качестве церковной доктрины, а иудеохристианские группы были осуждены как еретические. Отвергнутые как нормативным иудаизмом, так и церковью, они в конце концов исчезли. Однако ряд иудеохристианских сект (см. Иудеохристиане) продолжал, по-видимому, существовать еще несколько столетий. Некоторые секты видели в Иисусе главным образом пророка, а не «Христа», другие, по-видимому, считали его Мессией, но не делали из этого тех христологических выводов, которые впоследствии стали фундаментальными принципами церковного учения (божественность Христа, представление о Троице, отвержение Закона /см. Письменный Закон; Устный Закон/). После исчезновения этих сект и победы нееврейского христианства стать христианином означало для еврея отступиться от веры отцов и покинуть еврейскую общину. Только в самое последнее время в некоторых миссионерских и других кругах вновь выдвигается положение о том, что якобы еврей может уверовать в Иисуса Христа (признать его Мессией), то есть сделаться христианином и при этом оставаться евреем в этно-национальном смысле. Этот спор нашел свое драматическое выражение в деле О. Руфайзена (брата Даниэля; см. Отступничество, Закон о возвращении, Христианствующие) — перешедшего в христианство и ставшего католическим священником еврея, который потребовал, чтобы его признали евреем, подлежащим действию израильского Закона о возвращении. Большинство членов суда, разбиравшего это дело, исходя скорее из светских, а не галахических (см. Галаха) соображений, сочли, что в историко-социальном сознании и обычном словоупотреблении термин «еврей» не может распространяться на еврея, формально принявшего христианство или любую другую нееврейскую религию, поскольку этот акт в социально-историческом сознании и лингвистическом узусе большинства евреев (и, следовательно, израильского законодательства) равносилен выходу из исторической еврейской общности.
Причины трагической напряженности между христианством и иудаизмом ни в коем случае не ограничиваются различиями в религиозных верованиях и догматах, которые существуют между всеми религиями. Длительная история преследований евреев христианами (см. Антисемитизм) была в значительной степени уже результатом этой напряженности. Конфликт возник, в основном, из-за противоречивого положения, в котором оказалась церковь по отношению к народу Израиля. Открыто заявляя, что христианство является не новой религией, но воплощением обетований Библии (Ветхого завета), выраженных в Завете (союзе) Бога с патриархами и пророчествах, церковь признавала, что в основе ее лежит иудаизм. Иисус рассматривается не просто как избранный Богом спаситель, но обещанный сын Давида, помазанник Божий (машиах бен Давид). Поэтому церковь претендовала на то, что она является «истинным Израилем» Бога. Именно мессианскую универсализацию этой спасительной миссии имел в виду Бог, когда Он избрал Авраама, в семени которого благословляются все народы, но которая, по неисповедимой воле Божьей, была вручена одному народу («Израилю по плоти») в течение некоторого подготовительного периода, то есть до прихода Иисуса — «Мессии». Церковь учила, что Закон, который был пригоден и отражал Божью волю во время подготовительного периода, потерял свою действенность после того, как «был исполнен во Христе», то есть его срок действия истек, и на его место пришло царство благодати. Все это вместе взятое, в сочетании с евангельскими рассказами о суровых нападках Иисуса на фарисеев как на лицемеров и представителей механического ритуализма, не могло не создать атмосферы враждебности: церковь учила, что теологически иудаизм был низшей по сравнению с христианством религией, исторически еврейский народ уже исчерпал свою положительную роль, а с точки зрения морали евреи служили примером слепого упорства и закоснелости. С точки зрения христианских богословов в дальнейшем существовании еврейского народа более нет никакого смысла: он должен был лишь служить наглядным примером бедствий и деградации, постигших народ, который вначале был избран Богом, но впоследствии изменил своему призванию, отверг Мессию и предал его смерти. Эти положения не отражают всех аспектов христианского учения о евреях (так, значительно сложнее были взгляды Павла /см. Павел из Тарса/, выраженные в его Послании к римлянам, 9–11).
Если бы церковь порвала все связи с еврейскими истоками и полностью отвергла Ветхий завет и «еврейского Бога» (как того требовал Маркион, которого церковь осудила как еретика; см. Гностицизм), то христианство было бы хотя и враждебной, но по существу отдельной религией по отношению к иудаизму. Однако церковь настойчиво подчеркивала, что христианство служит прямым продолжением того Божественного действия в истории, в котором избрание Богом Израиля играло первостепенную роль. Если бы евреи исчезли с исторической арены, христианство могло бы, не враждуя с ними, относиться к ним только как к подготовительной стадии «Царства Божьего». Но евреи продолжали существовать, они настаивали на своем исключительном праве на Библию и ее истолкование и считали, что ее христианское истолкование — ересь, фальсификация и идолопоклонство. Так сложилась атмосфера взаимной вражды и отрицания, в которой отношения между христианством и иудаизмом стали более противоречивыми, сложными и трагическими, чем какие-либо другие отношения подобного рода в истории.
Иисус и догматы христианства. В представлениях о конце периода Второго храма и о сектантских течениях того времени произошел переворот с открытием Мёртвого моря свитков. Хотя из-за поздних напластований легенд и преданий установить какие-либо достоверные подробности жизни и деятельности Иисуса весьма трудно, нет никаких серьезных оснований сомневаться в его исторической реальности и считать его чисто мифологической фигурой. В большей части своих верований и практической деятельности Иисус был ближе к фарисеям, чем к какому-либо другому течению того времени, но в то же время он разделял крайние эсхатологические чаяния, распространенные в некоторых кругах (см. Эсхатология; Апокалиптическая литература). Согласно Новому завету, решающим поворотным пунктом в деятельности и сознании Иисуса была его встреча с Иоанном Крестителем. Последующие проповеди Иисуса были посвящены неизбежности приближающихся апокалипсических событий и близкого наступления «Царства Божьего»; они большей частью отличались туманностью, вероятно, преднамеренной. Согласно Новому завету, Иисус был арестован в Иерусалиме, предстал перед римским прокуратором Иудеи Понтием Пилатом и был казнен (распят на кресте — принятая в Риме казнь), — по-видимому, по наущению группы лиц, связанных с храмовыми священниками и господствующими саддукеями. Он был казнен римскими властями по политическому обвинению, а не по религиозным мотивам: объявить себя «царем Иудейским» (см. Мессия) в подчиненной Риму Иудее было равносильно призыву к мятежу против римской власти. Точную обстановку и подробности ареста, суда, мук и смерти Иисуса восстановить крайне трудно, так как сохранившиеся источники сведений об этих событиях сравнительно позднего происхождения, тенденциозны и носят на себе отпечаток пристрастной позиции евангелистов, писавших тогда, когда христианство уже начало распространяться в Римской империи (отсюда их стремление оправдывать римского прокуратора и приписывать всю вину за смерть Иисуса исключительно проискам евреев). После распятия Иисуса многие из его последователей, без сомнения, утратили свою веру, однако другие вскоре уверовали, что он восстал из мертвых, вознесся на небо и скоро вернется в силе и славе («второе пришествие»). Разработка этих двух нераздельных тем — страдания и радости, «страстей» (то есть смерти на кресте) и воскресения — впоследствии стала краеугольным камнем христианского богословия. В «воскресшем Господе» стали видеть не просто человека, но нечто гораздо большее; в муках «спасителя» видели осуществление туманных пророчеств Второисайи о «страждущем рабе Божьем» (см. Исайя). Представления о Мессии из рода царя Давида и небесном «Сыне человеческом» в совокупности с собственно христианскими идеями привели в конечном счете к созданию по существу божественного образа Мессии, спасителя и искупителя. Христианство, привязанное к традиционному библейскому монотеизму и в то же время к парадоксальной вере в тождество человека (Иисуса) с Божественным спасителем, выработало доктрину троичности Божества, так называемой «Святой Троицы», которая объясняла явление божественного и предсуществующего Мессии идеей воплощения. Эта доктрина была сформулирована при помощи философского понятия «Божественного логоса» («слова»); понятие было развито Филоном Александрийским. В церковной христологии логос, однако, был отождествлен со вторым лицом Троицы — второй «ипостасью» триединого Божества, принявшей человеческий облик Иисуса из Назарета, который и был Мессией и спасителем мира. Согласно этой доктрине, Иисус всегда присутствует через посредство «Святого духа» — третьего лица Троицы — в той духовной общине, которую он основал и Господом которой он остается. Жизнь в Боге и с Богом означает, с точки зрения христианства, жизнь во Христе и в церкви. Развивая идею церкви, отцы церкви впоследствии во многом прибегали к раввинскому истолкованию Песни Песней как аллегории, отражающей отношения между Богом и Израилем. Концепции Троицы (Бог как Отец, Сын и Святой дух), Сына как воплощенного «слова» (Логос), Мессии (Христос) и церкви (то есть общины духовных детей Божьих) легли в основу всей последующей христианской теологии. Хотя многие специфически христианские идеи явно несовместимы с иудаизмом, все же они или некоторые составляющие их элементы в значительной степени представляют собой преобразование исходных еврейских идей, например, идей избранности, святого духа (на иврите руах ха-кодеш), Мессии и искупления, которое приносит всей общине смерть мучеников. Ранее христианство старалось подкреплять свои взгляды текстами из Ветхого завета, и на протяжении некоторого времени полемика между евреями и христианами по существу сводилась к истолкованию Библии. Появилось нечто вроде христианского мидраша (аллегорические и тропологические, иносказательные толкования Библии), «находившего» намеки на христианство и его доктрины почти во всей Библии (см. Апологетическая литература, Диспуты, Полемическая литература).
Еврейские истоки и влияния в христианском ритуале и литургии. Христианская литургия и формы богопочитания несут на себе явный след еврейского происхождения и влияния. Сама идея церковного ритуала (то есть собрания верующих для молитвы, чтения Писания и проповеди) заимствована из синагогального богослужения. Чтение отрывков из Ветхого и Нового заветов — христианский вариант чтения Торы и книги Пророков в синагоге. Очень важную роль в христианской литургии играют Псалмы. Некоторые ранние христианские молитвы (ср. «Апостольские постановления» 7:35–38; «Дидахе» /«Учение 12 апостолов»/, главы 9–12) представляют собой заимствование или переработку еврейских оригиналов. Очевидно еврейское происхождение многих молитвенных формул (например, аминь /см. Амен/, аллилуя и осанна /см. Хоша‘на/), молитвы «Отче наш» /ср. Каддиш/) и многих обрядов (например, крещения), несмотря на то, что они преобразованы в специфически христианском духе. Важнейшее христианские «таинство» — евхаристия — основано на предании о последней трапезе Иисуса с учениками (Тайная вечеря, в некоторых местах Нового завета отождествляется с пасхальной трапезой; см. Песах) и включает такие традиционные элементы, как преломляемый хлеб и чаша вина (кос шел браха). Впоследствии христиане стали толковать Тайную вечерю как жертвоприношение в праздник Песах, где Иисус, «агнец Божий», был истинной жертвой. Хотя несомненно, что христианство после отделения от иудаизма и распространения в римском мире стало все больше перенимать нееврейские языческие элементы и образ мышления (так называемая эллинизация Евангелия), многое из того, что прежде считалось чисто эллинистическим, на самом деле оказалось заимствованным из некоторых форм иудаизма тех времен. Кумранские тексты, так же как и апокрифические и псевдоэпиграфические источники (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы), показывают, что в ту эпоху существовало значительно большее разнообразие еврейских религиозных течений, чем это предполагалось ранее, и что элементы раннего христианского учения, которые явно выходят за рамки норм фарисейского иудаизма, могли произойти от различных форм сектантского иудаизма, а не только непосредственно от эллинизма.
Для христиан это сходство служило доказательством, что христианство — воплощение всего истинного в Ветхом завете, а евреи сохранили пустую скорлупу, выродившуюся и испорченную форму некогда истинной религии. Евреи же больше не могли рассматривать христианство как совершенно чужую и ложную религию, поскольку оно лишало их существование религиозного смысла. С течением времени иудеохристиане попали в категорию сектантов, отвергнутых и отлученных еврейской общиной в качестве еретиков (на иврите миним; см. Ересь). Провозглашаемое в ежедневной молитве Амида отвержение еретиков исключало участие в синагогальных службах иудеохристиан, что завершило их отделение от евреев. Развитие под влиянием деятельности Павла из Тарса христианства в нееврейской среде привело к еще более явному отчуждению между обеими сторонами. Универсализация религиозно-этнической концепции Израиля («церковь», занявшая место еврейского народа) и отмена мицвот, место которых заняла вера в личность Иисуса-Мессии, закрепили разрыв. Однако первые христиане-неевреи испытали некоторое влияние иудаизма: этих людей привлекли еврейское учение и этика; они находились под влиянием синагог диаспоры, но не были готовы возложить на себя полное «бремя Закона» (особенно обрезание; см. Иудействующие). В течение некоторого времени еврейское влияние и пример, вероятно, были настолько сильны и убедительны, что представляли по мнению христианских пастырей значительную опасность для их паствы. Отсюда нападки на «иудействующих» в посланиях Нового завета и яростное поношение иудаизма в проповедях такого отца церкви, как Иоанн Златоуст. С распространением христианства среди неевреев в нем усилились языческие влияния, и после императора Константина и принятия христианства в качестве официальной религии Римской империи (4 в.) традиционные эллинистические языческие формы гражданского, общественного и культурного антисемитизма слились с собственно христианскими богословскими мотивами.
Проповедь христианства евреям. Хотя попытки крещения насильственного отнюдь не были редки, ранние отцы церкви и средневековая церковь не поощряли подлинной миссионерской деятельности среди евреев. Миссионерская теология исходит из предпосылки, что Евангелие («благую весть») следует проповедовать тем, кто его не знает. Евреи, однако, принадлежат к иной категории: они первыми получили Божье обетование и «благую весть», но, отвергнув их, продолжают жить как живое свидетельство упрямства, ослепления и Божьего гнева. На протяжении веков евреи подвергались безжалостным преследованиям и унижениям со стороны христиан. История евреев в христианском мире представляет собой чередование периодов более или менее жестоких притеснений, относительной терпимости, изгнаний, погромов, резни и законодательных ограничений. Ситуация менялась в зависимости от времени, места, экономических и других обстоятельств; например, иногда некоторые правители игнорировали или смягчали законодательные ограничения, предоставляя евреям специальные привилегии (см. также Церковь католическая).
Отношение христианства к евреям. После превращения христианства в государственную религию были разработаны особые богословские теории относительно евреев, их места в установленной Богом структуре мира и их судьбе; существовали различные формы законодательства о евреях, основанного на римском праве (см. Юстиниан I), каноническом праве (см. Церковь католическая), а также разных указах и дискриминационных постановлениях, которые издавали правители, феодальные князья и города. В редких случаях власти освобождали евреев от некоторых ограничений и предоставляли им отдельные привилегии.
Существовало также отношение к евреям, сложившееся в рамках народной религии (например, мистерии о «страстях Господних», см. Театр. Образ еврея в мировом театре) и подкрепляемое верным или извращенным восприятием богословских доктрин. В условиях идейного господства церкви естественно возникала мысль, что евреи стоят вне освященного церковью порядка общества и, следовательно, являются представителями некоей параллельной, но прямо противоположной, антицерковной структуры — «синагоги Сатаны».
Согласно кодексу Юстиниана, евреи — «мерзостный народ», «прозябающий во тьме: их души не воспринимают истинных таинств» (Новелла 45). И все же римское право сохраняло минимальное уважение к жизни и личности еврея; часто, однако, религиозный фанатизм и другие законы оказывались сильнее. Фома Аквинский (см. Философия), основываясь на церковных традициях и естественном праве (в данном случае, естественном праве родителей на своих детей), возражал против того, чтобы отнимать еврейских детей у их родителей для насильственного крещения, хотя другие авторитеты церковного права защищали эту практику. Даже христианский проповедник Бернар Клервоский, энергично протестовавший против массовых избиений евреев во время 2-го крестового похода и тем самым спасший многие еврейские общины от повторений ужасов 1-го крестового похода (см. Крестовые походы), использовал как самый сильный аргумент утверждение, что воля Провидения состоит не в том, чтобы убивать евреев, а в том, чтобы они влачили жалкое, униженное существование вплоть до Страшного суда и были живым свидетельством своего неприятия Христа. В конце средних веков участились случаи ложного обвинения евреев в осквернении гостии и ритуальном убийстве (см. Кровавый навет).
Несмотря на интерес ряда гуманистов к еврейской учености, в частности к каббале (см. также Гебраистика; И. Рейхлин, Реформация, М. Лютер), это ни в коей мере не меняло общего отношения к евреям и иудаизму. Только в 17 в. в пуританских и некоторых кальвинистских и пиетистских кругах начало зарождаться новое отношение к евреям. Это дало новый стимул миссионерской деятельности, так как евреи, при положительном отношении к ним, стали рассматриваться как «благородный народ» Ветхого завета, который в надлежащее время «достигнет совершенства Нового завета».
Христианское, по мнению многих исследователей, в своей основе презрение к иудаизму и отрицание его проявились в более поздних, не относящихся непосредственно к христианству духовных течениях, таких как Просвещение (ср. также Вольтер, Деисты), современный национализм и другие нерелигиозные движения (например, социализм). Традиционное христианское отношение к евреям и иудаизму отражается даже в работах антихристианских и антиклерикальных авторов. То, что не только общий характер западной цивилизации, но и формы национального сознания европейских наций сложились под решающим влиянием христианского наследия, послужило основой нового национального антисемитизма, который если не в непосредственно богословском, то по крайней мере в социально-культурном плане был христианским (католицизм во Франции во время и после дела Дрейфуса, протестантизм в движении, возглавляемом в Германии придворным проповедником А. Штеккером, и т. д.).
Только после того, как эти тенденции достигли полного развития и нашли свое окончательное и наиболее зловещее выражение в антисемитизме 20 в., некоторые круги христианского мира начали пересматривать свои позиции. Появились первые признаки осознания того, что антисемитизм в некотором фундаментальном смысле имеет также антихристианскую природу и что даже в антихристианском (например, нацистском, советском) антисемитизме есть доля вины христианства. Поэтому многие христианские мыслители современности пытались переосмыслить концепцию христианства как истинного осуществления обетования библейского Израиля так, чтобы она не противоречила законности существования еврейского народа, не умаляла бы его достоинства и не подрывала бы основных положений христианства. Они пытались исправить традиционное карикатурное представление об иудаизме послебиблейского периода как о мертвой, закоснелой или окаменелой религии, лишенной духовной жизни и динамизма. Многие христиане переосмысливают свое отношение к иудаизму в узкорелигиозном плане (то есть к иудаизму как к вероисповеданию) и не знают, как оценить такие «светские» явления, как сионизм и современное Государство Израиль. Двойственность, проистекающая из ощущения связи с иудаизмом и отличия от него, до сих пор еще далеко не преодолена в христианском мире.
Христианство делится на разные крупные и мелкие течения, значительно различающиеся между собой по стилю, образу мыслей, правилам поведения, богословским особенностям, формам благочестия и литургии; три главные ветви христианства — католицизм (см. Церковь католическая), протестантизм и православие. Упомянутая выше перемена в отношении христиан к иудаизму характерна более для западного христианства (католицизма и протестантизма), а не для восточных церквей. Православные и другие восточные христианские церкви более консервативны, их богословские труды и литургия, как и прежде, проникнуты антиеврейским духом. Так, некоторые униатские церкви на Ближнем Востоке деятельно противились принятой II Ватиканским собором декларации о евреях не только по политическим, но и по принципиально богословским соображениям (см. Церковь католическая). Видные представители русской православной интеллигенции часто высказывали антиеврейские взгляды (например, И. Аксаков, Ф. Достоевский, Н. Гоголь), и даже мыслители, стремившиеся по-новому решать вопрос об отношении христианства к евреям (например, В. Соловьев, Н. Бердяев), не столько пытались понять живую действительность иудаизма, сколько ограничивались собственно философскими построениями (см. Православие).
Отношение евреев к христианству. Евреи рассматривали христианство, особенно после того, как оно перестало быть еврейской еретической сектой, превратилось в господствующую религию и приняло облик средневекового католицизма (предполагавшего в числе прочего использование изображений в культовых целях), как идолопоклонство. Это представление усиливалось тем, что в течение многих веков еврейская философия испытывала влияние главным образом мусульманской мысли, в которой, как и в иудаизме, понятие о Боге, в отличие от христианства, носит строго монотеистический характер. Раввинские авторитеты обсуждали вопрос, распространяются ли законы и запреты, относящиеся к торговле и отношениям с идолопоклонниками, также и на христиан. Евреям христианский мир представлялся воплощением Рима, символами которого были Эдом или Исав, злой силой этого мира, стремящейся к уничтожению Иакова, который спасается лишь благодаря Божьему обетованию и милосердию. Иногда еврейские мыслители (например, Иехуда ха-Леви, Маймонид) высказывали предположение, что христианство, признающее божественное происхождение Библии и менее политеистическое, чем классическое и примитивное язычество, возможно, служит орудием Провидения, и задача его состоит в постепенном приближении неевреев к истинной религии (ср. Апологетическая литература).
Несмотря на враждебность и недоверие, которые усугублялись тем, что христиане заставляли евреев участвовать в диспутах и выслушивать миссионерские проповеди, обе религии всегда проявляли известный интерес друг к другу. Еврейские мыслители (например, Маймонид, Ибн Габирол, а в новое время особенно М. Бубер) оказывали влияние на христианских богословов и толкователей Библии. Христианство, в свою очередь, влияло на еврейских мыслителей не только прямо и явно, но и опосредованно — через «культурный осмос». Так, И. Бер предпринял попытку показать специфическое влияние христианства на некоторые аспекты мысли (в том числе понимание книги Зохар) и религиозной практики Хасидей Ашкеназ. Оценка христианства в раввинистической мысли оказала влияние и на сферу Галахи. Требования Галахи, в свою очередь, влияли на теоретический подход раввинских авторитетов. Хотя христианские исследования в области библеистики (библейские критики) повлияли на современные еврейские исследования в этой области, в христианских изысканиях по-прежнему до некоторой степени проявляется традиционное антиеврейское предубеждение, о котором Ш. Шехтер писал: «Высшая критика — это высший антисемитизм» (см. Библия. Толкование, экзегеза и критические исследования. Научное исследование и критика Библии; Ю. Вельхаузен; И. Кауфман).
Литургические нововведения реформизма в иудаизме осуществлялись под явным влиянием протестантизма.
Сравнение христианства и иудаизма как двух религиозных систем, а также анализ их точек соприкосновения и расхождения произвести весьма трудно, так как многое зависит от определений и исходных позиций. Существуют еврейские стереотипные представления о христианстве, также как христианства о иудаизме. В различные периоды на первый план выдвигались разные элементы обеих религий. Роль сходных идей (например, первородный грех, искупительные страдания за чужие грехи) в контексте двух религий весьма различна. Преимущественная направленность христианства на «потустороннее» часто противопоставлялась в положительном или отрицательном смысле «посюсторонности» иудаизма, христианский аскетизм противопоставлялся еврейскому утверждению земной жизни и ее ценностей, христианская доктрина посредничества между людьми и Богом — вере евреев в непосредственное общение с Богом и Его прощение, христианская религия «любви» — еврейской религии «Закона», христианский «универсализм» — еврейскому «партикуляризму», церковная иерархия во многих формах христианства — религиозному авторитету раввинов. Кроме того, сравнивались концепции греха и искупления, духа и плоти. Хотя существует ряд существенных различий (евреи не верят в Троицу и в искупительную жертву «Мессии, Сына Божьего» на кресте; христиане не признают, что раввинистическая традиция — это верное истолкование все еще действующих Божественных законов), христианство более терпимо относится к отступлениям от предписанных религией правил поведения, чем к отступлению от догматов вероучения; в иудаизме же соотношение обратное. Многие другие различия не столь существенны. В рамках каждой религии существует многообразие взглядов; апологетические интересы, а также личная позиция и идеология каждого автора, как правило, отражаются на его оценках. Это видно на примере идеалистической философии 19 в. Несмотря на многообразие определений христианства, предложенных разными его представителями (И. Кант, Г. Ф. Гегель, И. Г. Фихте, см. Философия), все они утверждали превосходство христианства над иудаизмом. Некоторые еврейские мыслители принимали христианские нормы, но пытались при этом доказать, что они свойственны также иудаизму, другие подчеркивали противоречия и отвергали то, что считалось христианскими нормами.
Современное развитие секуляризма ставит перед обеими религиями, как перед всеми религиями вообще и перед теистическими религиями в частности, некоторые сходные проблемы, хотя и в этом случае сходство относительно, так как «секуляризация» имеет разный смысл в еврейском и христианском контекстах. Однако несомненно, что христианство, несмотря на свои еврейские истоки и связь с Библией, превратилось в совершенно особую религию, со своими собственными понятиями о спасении (избавлении), формами богослужения и благочестия, эмоциональными и интеллектуальными подходами и историческим сознанием.
См. также Православие; Протестантизм; Церковь католическая.