Левитан Исаак
ЛЕВИТА́Н Исаак Ильич (Ицхак; 1860, Кибарты, ныне Кибартай, Литва, – 1900, Москва), русский художник-пейзажист. Его отец Эльяшив (Илья Абрамович, также Львович; 1828–77), сын раввина, по окончании Виленского (см. Вильнюс) раввинского училища освоил самоучкой французский и немецкий языки, служил на различных станциях железной дороги, а около 1870 г. привез семью в Москву и зарабатывал частными уроками. В 1873 г. Левитан поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где уже учился его брат Адольф (Авель Лейб; 1858 – начало 1930-х гг.), ставший живописцем-жанристом и автором рисунков для журналов. После смерти матери (1875) и отца братья остались без крова. Левитан часто ночевал тайком в училище и жил впроголодь, получая эпизодически пособия, а с октября 1879 г. — небольшую стипендию. С мая 1879 г., в связи с выселением евреев из Москвы, вынужден был жить в Подмосковье (деревня Салтыковка, где Левитан написал картину «Осенний день. Сокольники», приобретенную вскоре П. Третьяковым для своей галереи; в 1880–83 гг. — в Останкине). Высоко ценимый своими учителями, А. Саврасовым (с 1877 г.) и В. Поленовым (с 1882 г.), Левитан был, однако, выпущен из училища (апрель 1884 г.; диплом вручен в апреле 1886 г.) с низшим званием неклассного художника, много лет бедствовал и до конца жизни не имел собственного жилья (в конце 1889 г. богатый художник-любитель С. Морозов уступил Левитану свою мастерскую с квартирой при ней). «Агасферовское проклятие» (см. Вечный Жид), как писал Левитан, тяготело над ним и в годы славы. В сентябре 1892 г. ему предписали покинуть Москву при выселении из нее евреев (вернулся в декабре, но постоянный вид на жительство получил лишь к началу 1894 г.).
Чувство бездомности усугублялось у Левитана его особым положением в русской художественной жизни его времени. В русской природе (движение которой поэтизировал А. Саврасов, драматизм перемен — Ф. Васильев, а ее эпическое величие выявляли с трезвой точностью И. Шишкин и с романтическим пафосом А. Куинджи), в ее обыденных уголках, которые уже В. Поленов часто делал мотивом своих созерцательных пейзажей, для бесприютного еврея Левитана впервые открылось волшебство их созвучности эмоциям человека и возможность воплощать его интимнейшие переживания средствами пейзажной живописи. В своем творчестве Левитан сделал зримым «трав прозябанье» (Е. Баратынский), проник в тайну «слышимой тишины» (И. Тургенев), слил воедино «и темный бред души, и трав неясный запах» (А. Фет). В картинах, писавшихся по этюдам с натуры, Левитан, чтобы сохранить изначальную свежесть восприятия природы и владевшее им настроение, опускал подробности, обозначал порой детали двумя–тремя точными мазками, добивался ощущения трепетной зыбкости световоздушной среды, окутывающей ландшафт. Новизна его пейзажей, близких по письму работам французских художников так называемой барбизонской школы, а по одухотворенности — произведениям К. Коро, долго не находила понимания и часто вызывала издевательские отзывы в печати. Многие годы Левитан был связан с Товариществом передвижных выставок (член с 1891 г.), но всегда был чужим ему, так как почти не следовал его программе социального обличения. Чужаком оказался Левитан и для художников объединения «Мир искусства», с которыми сблизился в конце 1890-х гг. на почве поисков выразительной художественной формы, но не мог принять их основной лозунг «искусство для искусства».
В начале 1890-х гг. созданный Левитаном жанр так называемого пейзажа настроения стал служить ему для выражения сложных раздумий о жизни. Его занимают жуткая затаенность природы, грозящей бедами («У омута», 1892), и ее тихая озаренность, сулящая душевный покой («Вечерний звон», 1892), неизбывное уныние мест, ознаменованных скорбью народа («Владимирка», 1892), и загадка отношений недолгого человеческого бытия и извечной необжитости неоглядных просторов («Над вечным покоем», 1894). Непрестанные искания приблизили Левитана к приемам письма импрессионистов, работы которых он видел во время поездок во Францию, Италию, Швейцарию (1890, 1894, 1897, 1898). Но его не увлекали стихия светоносного цвета и принципиальная «этюдность» их произведений, и он остался верен пониманию картины как воплощения синтетического художественного образа. Картина «Озеро. Русь» (1900, не окончена) синтезирует в себе тему величавой бескрайности России и просветленное жизнеутверждение, которое в полотнах Левитана («Свежий ветер. Волга», 1891–95; «Март», 1895, и других) все чаще стало вытеснять характерное в целом для его творчества меланхолическое настроение.
В марте 1898 г. Левитан получил звание академика живописи и стал преподавателем училища, из стен которого вышел. Тяжелая болезнь сердца помешала ему создать собственную школу русского пейзажа, но влияние Левитана на развитие русской пейзажной живописи в 20 в. было решающим. Левитан был похоронен на Дорогомиловском еврейском кладбище. В 1941 г. его прах был перенесен на Новодевичье кладбище и погребен рядом с А. Чеховым, дружба с которым (с 1885 г.) взаимно обогащала их творчество (например, с началом этой дружбы пейзаж стал играть существенную роль в рассказах писателя).
В 1949 г., в период борьбы с «космополитами», в журнале «Искусство» (№5) было заявлено, что творчество Левитана ведет в «опасные лабиринты индивидуализма». Произведения Левитана (около тысячи) богато представлены главным образом в Третьяковской галерее (Москва) и Русском музее (Петербург), но также во многих частных собраниях и музеях России и других стран, в том числе в Израильском музее (Иерусалим) и в Музее искусства (Тель-Авив).