прорицание
ПРОРИЦА́НИЕ. Во всех древних цивилизациях существовали прорицатели, использовавшие различные средства предсказания будущего. Различие между прорицанием и магией не всегда очевидно: обычно прорицание стремится лишь предсказать будущее, в то время как магия пытается влиять на него. Было распространено поверье, что способность предсказывать будущее обусловлена связью со сверхчеловеческими, демоническими или божественными силами. Некоторые люди, согласно поверью, обладают природным даром воспринимать откровение — во сне или наяву, другие предсказывают будущее по каким-то знакам, которые можно научиться толковать. Прорицание имело значение не только для отдельных людей, но и для общества. В Библии отмечается, что решения по важным общественным вопросам принимались посредством урим и туммим (Чис. 27:21; I Сам. 14:41). Гадание с помощью урим и туммим должно было определять выбор одного из двух возможных решений (например, I Сам. 23:10–12). За предсказанием будущего обращались также и к пророкам (I Ц. 22:5–25; II Ц. 3:11–19); совет у пророков испрашивали перед принятием важных личных решений (I Сам. 9:10,19). Популярностью пользовались ложные пророки и предсказатели; подлинные пророки вели с ними борьбу (Иех. 13:17–23; Мих. 3:11).
Существует определенное, хотя и поверхностное, сходство, между прорицателем, предсказывающим будущее на основании внутренней убежденности, и пророком (см. Пророки и пророчество). Прорицатели достигали экстаза с помощью музыки, возбуждающих средств и т. п. Из этих средств пророки использовали только музыку; в Библии содержится лишь два упоминания об этом (I Сам. 10:5; II Ц. 3:15). В некоторых случаях пророк выполнял функции прорицателя (Втор. 18:14–22). В зависимости от того, исполнялось или нет прорицание, судили, истинный это пророк или ложный (Втор. 18:20–22). К пророкам обращались с вопросами, на которые мог бы дать ответ и прорицатель (см., например, I Сам. 9:6; I Ц. 14:1–3; 22:5–25; II Ц. 3:11). Обращение к пророкам заменило практиковавшееся ранее прорицание с помощью эфода (например, I Сам. 23:2–6; 9–12).
Библия считает толкование снов (I Сам. 28:6) и обращение к урим и туммим разрешенными способами проникновения в будущее. Бог, как полагали, нередко является во сне своим избранникам. Вера в сон как источник божественного откровения была широко распространена во всех древних цивилизациях, в Египте и Месопотамии существовали даже сонники. Сновидение предупреждает спящего о том, что с ним случится в будущем: примером может служить история Иосифа (Быт. 37:5–9; 40:5–23; 41:1–37). Однако сон открывает будущее лишь в символической форме и требует истолкования (Быт. 41:8–36). В некоторых стихах Библии вере в сновидения дается отрицательная оценка (Зх. 10:2; Эккл. 5:6).
В Библии для обозначения прорицателей, вызывающих духи мертвых, употребляются термины ов, ид‘они, иттим. В связи с прорицанием упоминается также обращение за советом к трафим (см. Идолопоклонство).
Иосиф кроме толкования снов (см. выше) гадал с помощью кубка (Быт. 44:5). Иногда обычные слова толковали как знамения, загадав заранее, что скажет тот или иной человек (I Сам. 15:9–10). Гадание по звездам, с помощью стрел и по печени жертвенного животного упоминается как чужеземный, главным образом вавилонский обычай (Ис. 47:13; Иер. 10:2; Иех. 21:26; см. также Астрология). Гадание названо среди «мерзостей», которые творили народы Ханаана и которые строго воспрещены народу Израиля (Втор. 18:9–11). Оно запрещается наравне с ворожбой (Лев. 19:26, 31) и карается смертью (Лев. 20:6, 27).
Пятикнижие прямо предписывает еврейскому народу избрать пророка из своей среды, чтобы удовлетворить те духовные потребности, которые у других народов удовлетворяют гадатели и прорицатели (Втор. 18:14–22). Пророки Иеремия и Иехезкель обличали гадателей и волшебников, которые претендовали на пророчество именем Божьим (Иер. 27:9–10; 29:8–9; Иех. 22:28; ср. 12:24; 13:6–9). В Библии говорится о преследованиях, которым подвергались эти прорицатели (I Сам. 28:3,9). В то же время многие цари нуждались в них. Саул, нарушив собственный запрет, обратился к вызывательнице мертвых (см. там же и далее). Менашше (царь Иудеи), впавший в идолопоклонство, «гадал и ворожил, и завел вызывателей мертвых и волшебников» (II Ц. 21:6; II Хр. 33:6). Культовая реформа Иошияху положила конец этим чужеземным влияниям.
Отношение законоучителей Талмуда к прорицанию было неоднозначным. С одной стороны, ворожба была определенно воспрещена Библией; с другой стороны, законоучители, в особенности вавилонские амораи, жившие в стране, где прорицание широко практиковалось, не могли избежать чуждых влияний. Преодолевая это противоречие, они проводили различие между понятиями на́хаш (собственно прорицание) и симаним (знамения). Различие между прорицанием и знамениями определяется изречением: «Любое прорицание, которое не подобно прорицанию Эли‘эзера, слуги Авраама, у колодца (Быт. 24:14) или Ионатана, сына Саула (I Сам. 14:9–10), — не является [подлинным] прорицанием» (Хул. 95б). В средние века это изречение толковалось по-разному: Маймонид считал прорицание этого рода запрещенным, Аврахам бен Давид из Поскьера — разрешенным. Благоприятные или неблагоприятные события, следовавшие за свадьбой, рождением ребенка, покупкой дома и т. п., иногда рассматривались как знамения будущих успехов или неудач. Дозволенным видом прорицания считался обычай обращаться к ребенку с просьбой прочесть выученный им стих из Библии (Хаг. 15а; Гит. 57а и др.), который затем интерпретировался как знамение. Особое значение этому виду прорицания приписывалось на основании изречения из Талмуда: «Со времени разрушения Храма пророческий дар отнят у пророков и дан глупцам и детям» (ББ. 12б). Стих Писания, случайно произнесенный проснувшимся человеком, считался «малым пророчеством». Талмуд изобилует знамениями, не считавшимися прорицанием; это справедливо и в отношении средневековой еврейской литературы (например, «Сефер-хасидим» Иехуды хе-Хасида).
Различие между прорицанием и знамением иногда почти неуловимо. Так, нелегко определить, является ли толкование «языка птиц» и «языка пальм» запрещенным прорицанием, поскольку, несмотря на запрет прорицания этого рода в ряде источников, в Талмуде оно упоминается в положительном контексте (см. Гит. 45а; Сук. 28а; ББ. 134а). В целом Талмуд рекомендует воздерживаться от прорицания: «Тот, кто воздерживается от прорицания, воздвигает вокруг себя [Божественную] ограду, которую не дозволено переступать даже ангелам служения» (Нед. 32а). Галахические авторитеты полагали, что прорицание (подобно колдовству, вызыванию мертвых, поклонению трафим) реально, но воспрещено. Совершенно иного, рационалистического мнения придерживался Маймонид. После подробного рассмотрения талмудических законов о прорицании он заключает:«Но все это — ложь и обман, посредством которых древние идолопоклонники вводили в заблуждение разные народы, чтобы они следовали за ними. Народу же Израиля, мудрому и проницательному, не подобает увлекаться этими глупостями или воображать, что они имеют какое-либо значение» (Майм. Яд., Аккум 11:16). Элияху бен Шломо Залман (Виленский гаон) критиковал рационалистический подход Маймонида, утверждая, что «проклятая философия сбила его с толку» .
В средние века евреи, как и неевреи, считали приметами некоторые состояния и реакции организма (зуд, чихание), поведение животных (например, собачий вой) и т. п. Хорошими или дурными приметами считались некоторые действия, приуроченные к определенному времени: так, нежелательно было начинать день или неделю с действия, связанного с убытками. Дурной приметой считалось уронить на пол Пятикнижие; чтобы предотвратить предвещаемое этой приметой несчастье, рекомендовался пост. Ошибка в чтении молитвы также была дурной приметой.
Некоторые виды пищи, согласно поверью, оказывали благоприятное влияние на будущее. Праздничная трапеза на Рош ха-Шана включала ряд блюд, символизирующих счастье и благосостояние. Обычай вкушать их во время новогодней трапезы первоначально отражал, по-видимому, римский обычай и был широко распространен в христианской Европе как в средние века, так и в новое время. Стремление узнать будущее не удовлетворялось одним толкованием примет. Широко практиковались, несмотря на запреты, различные формы гадания, носящие явно магический характер и заимствованные как из восточных и греко-римских источников, так и из обычаев окружающего нееврейского населения. Эл‘азар бен Иехуда из Вормса и Нахманид упоминают о существовавшем среди евреев обычае в ночь Хоша‘на Рабба, когда, согласно поверью, окончательно и бесповоротно решается судьба человека в наступившем году, пытаться предугадать свою судьбу по форме своей тени в лунном свете.
Иногда гадали с помощью Библии, которую открывали наугад и толковали как прорицание первое попавшееся на глаза слово или предложение. Наряду с этим в средние века применялись восходящие к талмудическим временам методы гадания с помощью обращенного к ребенку вопроса об изучавшихся им стихах Библии (см. выше).
В средние века было также популярно гадание с помощью метания жребия (костей или монеты). Существовали сложные правила интерпретации результатов этого гадания, предписывалось чтение определенных молитв или произнесение заклинаний. Еврейские «книги судеб», как и подобные нееврейские сочинения, были арабского происхождения; они составлялись главным образом в странах Востока и Южной Европы.
Среди евреев был наиболее распространен хорошо известный еще в античном мире способ гадания: ребенок смотрел в зеркало (или другую полированную и отражающую свет поверхность) и видел там какие-то фигуры, и по ним пытались предсказать будущее. Наряду с прорицанием этот метод широко использовался для поисков похищенного имущества.
В Талмуде упоминаются две формы некромантии: вызывание мертвых произнесением их имени и обращение к мертвому с помощью черепа. В средние века эти методы едва ли применялись. Существовали и другие способы вызывания мертвых, из которых лишь один считался дозволенным: перечисление имен определенных ангелов на могиле усопшего, которое сопровождалось подношением меда и масла духу могилы (Нехина).
Существовали также различные магические способы поисков скрытых в земле сокровищ. См. также Магия; Фольклор.