Россия. Евреи России в первой половине 19 в.
РОССИЯ. ЕВРЕИ РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 19 в.
Правовое и социально-экономическое положение евреев до войны 1812 г. Война 1812 г. и ее последствия Евреи России в 1815–25 гг. Царствование Николая I Зарождение светской культуры. Маскилим и ортодоксы
1. Правовое и социально-экономическое положение евреев до войны 1812 г. В первые годы своего царствования Александр I хотел осуществить ряд либеральных реформ в духе просвещенного абсолютизма, в том числе улучшить положение евреев. 9 ноября 1802 г. царь подписал указ об образовании Еврейского комитета, в состав которого вошло несколько человек из его ближайшего окружения, известных своими либеральными взглядами: министр внутренних дел граф В. Кочубей, товарищ министра иностранных дел, князь А. Чарторыйский, граф С. Потоцкий; влиятельный государственный деятель М. Сперанский стал управляющим делами комитета. В него был включен и консервативно настроенный министр юстиции Г. Державин, чье мнение, отличное от взглядов большинства его коллег, должно было во многом определять решения комитета; однако вскоре Г. Державин вышел из его состава. Чтобы узнать отношение самих евреев к планируемым реформам, члены комитета получили право приглашать на заседания представителей еврейского населения черты оседлости. Кагалы четырех губерний послали в Петербург своих делегатов (см. Депутаты еврейского народа). Средства на их поездку были собраны за счет введения дополнительных налогов. Среди делегатов были и евреи, жившие в столице, — Н. Ноткин, А. Перетц и Л. Невахович.
Создание комитета встревожило российских евреев. Их духовные лидеры (например, Нахман из Брацлава) опасались вмешательства со стороны правительства в религиозную жизнь общин. Эти опасения были настолько сильны, что министр внутренних дел был вынужден разослать в губернии черты оседлости циркуляр, в котором предлагал губернаторам объяснить евреям: ухудшение их положения не является целью комитета; «напротив, предполагается доставить им лучшее устройство и спокойствие». Подавляющее большинство членов комитета разделяло мнение М. Сперанского и С. Потоцкого: нужно дать евреям некоторые гражданские права, благодаря чему они станут полезными членами общества. В журнале комитета говорилось, каким образом его члены намеревались решить еврейский вопрос: «сколь можно менее запрещений, сколь можно более свободы — вот простые стихии всякого устройства в обществе». Однако в докладе комитета, озаглавленном «Положение об устройстве евреев» и утвержденном царем (после чего он обрел силу закона), отразилась и точка зрения сторонников антиеврейских запретов и ограничений, которую разделял Александр I (совершив в 1804 г. поездку по западным губерниям, он пришел к убеждению, что евреи повинны в тяжелом положении крестьян). В императорском указе Сенату, сопровождавшем новый закон, говорилось, что, хотя «Положение» соответствует истинным интересам евреев, его главная цель — забота о «пользах коренных обывателей». В новом законе предусматривались меры для улучшения положения евреев. Им разрешалось приобретать в собственность незаселенную землю и обрабатывать ее, самостоятельно или нанимая для этого христиан. Желавшие заняться сельским хозяйством могли получить казенные земли и ссуды на обзаведение инвентарем и семенами; они освобождались на несколько лет от всех налогов и податей. Евреи обрели право открывать в черте оседлости фабрики на тех же основаниях, что и христиане. Предприниматели и ремесленники освобождались от уплаты двойной подати; последние получили, кроме того, возможность записываться в цеха (если это не противоречило привилегиям отдельных городов) или работать по профессии без такой записи. Для евреев-земледельцев были открыты две внутренние губернии — Астраханская и Кавказская; «фабрикантам, ремесленникам, художникам и купцам вместе с семьями» разрешалось временное пребывание за пределами черты оседлости. «Положение» окончательно освободило проживавших в помещичьих имениях евреев от судебной власти землевладельцев, но свобода передвижения была ограничена требованием, чтобы уезжавшие из имений евреи представляли властям подписанные помещиками справки об отсутствии невыполненных обязательств.
Ряд пунктов «Положения» был направлен на ускорение ассимиляции евреев. Они получили доступ во все учебные заведения (народные училища, гимназии, университеты), а также право открывать собственные общеобразовательные училища с обязательным преподаванием одного из трех европейских языков — русского, польского или немецкого; только тем, кто знал один из этих языков, разрешалось занимать должности в органах городского самоуправления, быть раввинами или членами кагалов. Евреи, выезжавшие за пределы черты оседлости или избранные в органы городского самоуправления, а также ученики гимназий и студенты были обязаны носить европейскую одежду.
Хотя составители «Положения» считали, что оно носит либеральный характер, для еврейского населения была наиболее важна его ограничительная часть: по требованию Александра I в новый закон вошла статья, запрещавшая евреям брать в аренду различные отрасли помещичьего хозяйства, быть владельцами питейных заведений и постоялых дворов в сельских местностях, проживать в селах и деревнях (в одних губерниях — с 1 января 1807 г., в других — с 1 января 1808 г.). Это означало выселение около 60 тыс. еврейских семей из деревень в города и местечки. После того, как представители местной администрации приступили к осуществлению соответствующих мероприятий, кагалы, а затем и губернаторы убедились, что города не в состоянии принять евреев, и стали просить центральные власти об отсрочке выселения. Однако требование завершить его в назначенные сроки было подтверждено, и евреев силой, с помощью солдат, начали выгонять из деревень в города, где они зачастую оставались без жилья и работы. Правительство рассчитывало, что изгнанные из деревень евреи станут земледельцами или фабричными рабочими, но эти планы провалились, поскольку в губерниях черты оседлости практически не было свободных земель, а для создания промышленных предприятий ни власти, ни сами евреи не имели достаточных средств. Небольшие участки земли, выделенные в Херсонском уезде Новороссийской губернии для создания еврейских сельскохозяйственных колоний (см. ниже), не могли вместить даже малую часть евреев, оставшихся без средств к существованию, хотя многие подавали прошения о переселении в эти колонии, а некоторые даже распродавали имущество и прибывали туда без разрешения властей (местные власти сообщали, что евреи «в немалом числе беспрерывно идут и идут в Новороссию»).
В феврале 1807 г. правительство временно приостановило выселение евреев из деревень. Основной причиной для принятия такого решения был созыв Наполеоном I Синедриона французского: власти опасались, что в войне с Францией (см. Франция. Евреи в эпоху Великой французской революции и правления Наполеона) российские евреи встанут на сторону противника. В докладе министра внутренних дел В. Кочубея, утвержденном Александром I, говорилось, что необходимо «дать отсрочку к переселению евреев из деревень в города и местечки, поставив вообще нацию сию в осторожность против намерений французского правительства». В. Кочубей предписал местным властям внушать евреям, что Синедрион стремится к изменению «еврейской религии»; одновременно во всех православных церквах читалось послание Синода, объявлявшего, что, созвав Синедрион, Наполеон I стал врагом христианской церкви и лжемессией. Для выяснения вопроса о возможности выселения в районы черты оседлости был направлен сенатор Алексеев, но и он высказался за отсрочку этого мероприятия.
Для разрешения вопроса о выселении евреев из деревень в феврале 1807 г. был созван специальный правительственный комитет, а в провинции — собраны депутаты-евреи; они просили отменить выселение или отложить его на много лет, упразднить двойную подать с купцов и мещан, смягчить закон о переходе на европейские языки в деловой документации. Комитет высказался против переселения евреев, отметив, что они не имеют для этого необходимых материальных средств, а правительство не в состоянии помочь тем, кто захочет заняться земледелием и фабричным трудом. Доклад комитета был утвержден Александром I, но, несмотря на это, вскоре после заключения Тильзитского мирного договора между Россией и Францией (июнь 1807 г.) был опубликован императорский указ, предписывавший «без отлагательства» начать с 1 января 1808 г. переселение евреев из деревень в города, дабы завершить его в течение трех лет. Выселение осуществлялось жесткими методами, города губерний черты оседлости вновь наполнились тысячами евреев, которые не могли найти постоянного места жительства. Губернаторы сообщали в Петербург, что статья «Положения» 1804 г. о выселении неосуществима. Их обращения заставили нового министра внутренних дел, князя А. Куракина подать докладную записку Александру I, в которой он доказывал, что евреев необходимо оставить на старых местах, поскольку переселение на казенные земли займет несколько десятков лет «по чрезмерному их [евреев] количеству». Император был вынужден согласиться с А. Куракиным. Указом от 29 декабря 1808 г. он распорядился остановить переселение и оставить евреев в деревнях до нового распоряжения.
В 1807 г. были основаны первые еврейские земледельческие колонии Бобровый Кут, Сейдеменуха, Добрая и Израиловка. В 1810 г. колоний было уже семь. Их жители оказались в очень тяжелом положении, поскольку правительственные чиновники разбазарили половину выделенных средств, которых и без того не хватало. Поселенцы не имели никакого сельскохозяйственного опыта; скот и сельскохозяйственный инвентарь, закупленные для них чиновниками, были очень низкого качества. Из-за скученности и тяжелых условий (жили по несколько семей в неотапливаемых домах) среди поселенцев распространялись эпидемии, резко возросла смертность. В 1810 г. правительство приняло решение временно прекратить поселение евреев в сельскохозяйственных колониях.
В январе 1809 г. был создан новый комитет по еврейскому вопросу под руководством сенатора В. Попова. Комитету было предписано «войти в особенное и окончательное» рассмотрение вопроса о проживании евреев в деревнях и о торговле спиртными напитками, а также рассмотреть различные жалобы еврейских депутатов. Тем временем по распоряжению Александра I евреи были выселены из помещичьих имений, расположенных в 50-верстной пограничной полосе. В марте 1812 г., после трехлетней работы, доклад комитета был представлен Александру I. В докладе утверждалось, что евреи играют положительную роль в хозяйственном развитии страны, скупая у крестьян и помещиков хлеб, привозя из городов промышленные изделия. Было подчеркнуто, что в пьянстве и нищете крестьян повинны не евреи, а помещики, у которых винокурение составляет основную статью доходов; если удалить из деревень тысячу шинкарей-евреев, на их место встанут тысячи шинкарей-христиан, что отвлечет их от крестьянского труда и нанесет ущерб помещикам и государству. Комитет отметил, что евреи, живущие в деревнях, не обогащаются за счет крестьян, а зарабатывают только самое необходимое; переместить сельских евреев в города и сделать из них фабрикантов и рабочих невозможно: все попытки такого рода ведут лишь к «вящему разорению» евреев. Поэтому в докладе делался вывод о том, что продолжение политики насильственных выселений при существующих политических обстоятельствах (имелась в виду назревавшая война с Францией) ожесточит «до крайности стесненный» еврейский народ, и давалась рекомендация «решительным образом» прекратить выселения, разрешить евреям заниматься производством и продажей спиртных напитков в деревнях. Хотя доклад не был утвержден императором, выселения евреев после декабря 1808 г. не возобновлялись.
2. Война 1812 г. и ее последствия. В 1811–12 гг. российские власти, ожидавшие вторжения войск Наполеона I, были обеспокоены возможным поведением отдельных групп населения; определенные опасения вызывали и евреи. В ответ на приказ Александра I от 21 марта 1812 г. об установлении особого наблюдения за всеми обывателями в пограничных с Польшей губерниях минский губернатор писал, что подозрительными являются «все жиды». Власти усилили бдительность и в отношении тех немногих евреев, которые находились во внутренних губерниях. В конце августа 1812 г. генерал-губернатор граф Ф. Ростопчин выслал в Рязань группу евреев (двадцать два мужчины, шесть женщин, десять детей), временно проживавших в Москве и Московской губернии.
Вопреки опасениям правительства и местной администрации, во время войны практически все еврейское население России было лояльно ей; духовные руководители российских евреев, как митнагдим, так и хасидов (особенно Шнеур Залман из Ляд), осуждали французов и призывали евреев оказывать всемерное содействие русским войскам. Опасения, что Наполеон хочет реформировать иудаизм, тяжелые воспоминания об угнетении евреев в независимой Польше и их бесправие в созданном французами герцогстве Варшавском (см. Польша. Герцогство Варшавское), к которому при поражении России отошли бы ее западные губернии, а также надежда на то, что Александр I, убедившись в преданности евреев России, улучшит их положение, — все эти побуждения определяли поведение евреев во время Отечественной войны 1812 г. В то же время часть польского еврейства и его духовные лидеры (например, рабби Исраэль из Козинец, 1733–1814) рассчитывали на улучшение положения евреев в результате победы Наполеона.
Еще до начала войны русские военные власти часто посылали евреев за границу для сбора важных разведывательных данных о французских войсках. Особенно отличился в этом житель Белостока Гирш Альперн; он был награжден императором. В ходе военных действий сбором информации занимались не только отдельные евреи, но и целые кагалы. Французские офицеры, занимавшиеся разведкой, объясняли свои неудачи тем, что для сбора сведений о противнике было «необходимо употреблять евреев», а они считались «приверженцами русского правительства». Большую помощь оказывала русским войскам во время войны так называемая «еврейская почта», созданная еврейскими торговцами и передававшая информацию с невиданной в то время быстротой («почтовыми станциями» служили корчмы). По «еврейской почте» Александр I получил в Вильне сообщение о том, что французские войска приступили к переправе через Неман, то есть о начале войны. Евреев использовали в качестве курьеров для связи между отрядами русской армии, а также как проводников, хорошо знавших местность, где происходили военные действия. Так, проводником партизанского отряда А. Сеславина во время его нападения на французские части в городе Ошмяны, едва не закончившегося пленением Наполеона, был местный еврей.
До 1827 г. рекрутская повинность не распространялась на евреев, но в армии были отдельные евреи-добровольцы. Об одном из них писал в своих воспоминаниях герой войны 1812 г. Д. Давыдов: «Весьма странно, что сей улан, получив за ... подвиг георгиевский знак, не мог носить его, он был бердичевский еврей, завербованный в уланы». В некоторых случаях евреи захватывали французских солдат и передавали их русской армии. Так, партизанскому отряду Ф. Винценгероде евреи передали курьера, направлявшегося из Парижа к Наполеону и взятого ими в плен. Евреи с большим риском для себя укрывали русских курьеров, солдат, офицеров. В некоторых местах евреи даже под угрозой смерти отказывались быть проводниками французов; например, в Шклове был повешен некий Этингон, который отказался провести французский отряд к Могилеву, заявив, что это противоречит заповедям Божьим.
Отрицательное отношение еврейского населения к французским войскам усиливалось из-за поборов и реквизиций, которые проводило их командование, а также из-за мародерства, особенно характерного для польского и немецкого контингентов армии Наполеона. Французское командование пыталось бороться с мародерами: так, в Минске по приказанию маршала Л. Даву были расстреляны 13 кирасиров, которые избили еврея-лавочника и похитили у него сукно. Но во время отступления французской армии, когда дисциплина в ней уже практически отсутствовала, еврейское население сильно пострадало от бесчинств солдат Наполеона: было сожжено много синагог, а на еврейском кладбище в Вильне французы уничтожили тысячи надгробных памятников и устроили пастбище. Французские офицеры облагали евреев денежными поборами, требовали от них поставок лошадей, крупного рогатого скота, продовольствия, заставляли ремесленников работать для нужд своих частей. Поэтому евреи восторженно встречали русские войска, выносили солдатам хлеб и вино, устраивали «благодарственные молебны» и празднества. Офицеры русской армии вспоминали: «Поляки встречают нас как победителей, жиды — как спасителей». У города Лепель (Белоруссия) и у деревни Талеханы близ Пинска евреи по собственной инициативе восстановили для наступающих русских войск деревянные мосты, разрушенные французами. Командир партизанского отряда Д. Давыдов, заняв Гродно, в благодарность евреям за преданность России и для того, чтобы наказать поляков, поддерживавших Наполеона, передал кагалу гражданскую власть и охрану порядка в городе. Однако и русские войска нередко устраивали грабежи и проводили реквизиции, от которых страдали и евреи. Российские военные власти допускали несправедливость в отношении еврейского населения. Так, в ноябре 1812 г., когда основные силы французских войск оказались в окружении под Борисовом и угроза пленения Наполеона была реальной, маршал Н. Ш. Удино вызвал к себе десять местных евреев и стал расспрашивать их о возможности форсирования реки Березины к югу от города; затем он оставил троих, якобы в качестве проводников, а остальных отпустил, предупредив о необходимости хранить тайну. Как и предполагал маршал, евреи тотчас отправили гонцов к командующему одной из русских армий, адмиралу П. Чичагову. Получив донесение о том, где намерены переправляться французы, Чичагов передислоцировал войска на юг, а Наполеон тем временем спешно форсировал реку к северу от Борисова. Узнав об этом, Чичагов приказал повесить без суда гонцов Мойше Энгельгарда, Лейба Бенинсона и Боруха Гумнера, виновных лишь в слишком усердном служении России.
В 1812–13 гг. при Главной квартире Александра I находились депутаты еврейского народа Зундель Зонненберг и Лейзер (Эли‘эзер) Диллон (?–1838), в функции которых входило получение заказов военного интендантства и распределение их между поставщиками-евреями; они также выступали в качестве ходатаев по еврейским делам. Некоторые богатые евреи снабжали армию продовольствием и фуражом, жертвовали большие суммы на ее снаряжение. Крупный финансист А. Перетц разорился на поставках для русской армии.
В 1814 г., во время аудиенции депутатов еврейского народа у императора Александра I, он поручил им передать «еврейским кагалам свое милостивейшее расположение». Даже юдофобски настроенный великий князь Николай Павлович (будущий император Николай I), путешествуя в 1816 г. по западным губерниям, записал в своем дневнике, полном нападок на евреев: «Удивительно, что они [евреи] в 1812 г. отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни».
3. Евреи России в 1815–25 гг. По завершении войны с Наполеоном большая часть герцогства Варшавского перешла к России. Было образовано Царство Польское в составе десяти губерний, на территории которого в 1815 г. проживало около 200 тыс. евреев, а в 1831 г. (по ревизским отчетам) — около 430 тыс. О евреях Царства Польского подробно см. Польша.
Экономическое положение евреев после окончания войны было очень тяжелым. Много принадлежавших им домов было разрушено и сожжено. Различного рода повинности, реквизиции и грабежи подорвали и без того неустойчивое, ослабленное экспериментами по выселению из деревень хозяйство еврейского населения черты оседлости. В то же время в первые годы после войны Александр I и князь А. Голицын (главноуправляющий духовными делами иностранных подданных, а с 1816 г. министр народного просвещения), которому император поручил руководить всеми еврейскими делами, благожелательно относились к евреям, как писал А. Голицын, за их преданность России, «в продолжении прошедшей войны доказанную». Определенную роль сыграли мистические настроения Александра I и А. Голицына, в которых своеобразно сочетались уважение к иудаизму с желанием мирным путем обратить евреев в христианство.
В 1814 г. на встрече с депутатами еврейского народа (см. выше) Александр I распорядился, «чтобы та же депутация или подобная отправилась в Санкт-Петербург». До 1818 г. новые депутаты не избирались, Л. Диллон и З. Зонненберг продолжали исполнять свои обязанности. В августе 1818 г. в Вильне состоялось собрание представителей общин 12 губерний, избравшее еще четверых депутатов еврейского народа. Они действовали до 1825 г., когда новый министр народного просвещения С. Шишков добился упразднения этого института.
В 1816 г. в Гродно и в ряде городов Царства Польского на евреев были возведены кровавые наветы. После новой аудиенции депутатов еврейского народа у Александра I в январе 1817 г. А. Голицын разослал губернаторам циркуляр, в котором объявил распоряжение императора не обвинять евреев в убийстве христианских детей «без всяких улик, по единому предрассудку». Все дела по кровавым наветам были прекращены. Депутатам, встретившим благосклонный прием, удалось также добиться отмены наказаний главным кагалам за сокрытие истинного числа евреев в них и за присвоение кагалами части собранных налогов. Императорский указ от 19 апреля 1817 г. требовал строго следить, чтобы в будущем число евреев указывалось правильно, но кагалы освобождались от штрафов за неправильные данные по ревизиям прошлых лет и от выплат недоимок за предыдущие годы; были выпущены на свободу руководители кагалов, арестованные за подобные нарушения.
В 1817 г. правительство в очередной раз решило выяснить причины тяжелого положения крестьян Белоруссии. В результате расследования многие помещики были признаны виновными в «отягощении крестьян непомерными работами». Но в императорском указе от 22 марта 1818 г. особое внимание было обращено на евреев. Сенат решил изъять у евреев арендуемые ими имения, не обязав при этом помещиков вернуть деньги, полученные за аренду. Депутаты просили отменить это постановление; А. Голицын поддержал их требование, но Сенат отказался удовлетворить даже просьбу обязать помещиков вернуть деньги евреям. Во время слушания дела в Государственном совете большинство выступило против возврата денег, однако Александр I утвердил 20 декабря 1820 г. мнение меньшинства, поддержавшего А. Голицына. Помещиков обязали вернуть евреям деньги, полученные за аренду имений.
Депутаты, как представители кагалов, старались вернуть им часть прав, утраченных по «Положению» 1804 г. Они поддержали просьбу евреев Волыни разрешить раввинам накладывать херем на тех, кто занимается контрабандой. Поскольку Александр I обращал на это особое внимание, А. Голицын разрешил херем в определенных случаях и потребовал от депутатов, чтобы они при помощи кагалов удерживали евреев от контрабандной торговли, «сообразно Моисеевым книгам, запрещающим всякие противозаконные поступки». Используя религиозно-мистические настроения Александра I и А. Голицына, их страх перед атеизмом и революционными веяниями, депутаты вели борьбу с планами школьной реформы. В 1817 г. минский прокурор обратил внимание на то, что в училищах губернии не было ни одного еврея, а в еврейских школах обучали только традиционным предметам. Губернское правление постановило открыть специальные еврейские школы на средства самих евреев. Местный кагал выступил против, и А. Голицын поддержал его, заявив, что вопрос о просвещении евреев будет разрешен с принятием нового законодательства о них. Подобные ответы он давал и на аналогичные требования других местных органов власти, хотя в то время такое законодательство не разрабатывалось. А. Голицын отказался поддержать Гирш-Бера Гурвича (1785–1860), коммерсанта из Умани, открывшего первую в России общеобразовательную школу для еврейских детей. Хотя в ней обучалось всего 12 человек, ортодоксальные круги вели против школы активную борьбу, и вскоре она была закрыта. Александр I и А. Голицын не поддержали предложение маскилим Вильны издавать газету на идиш, и кагалам удалось при помощи депутатов похоронить эту идею.
На отношение Александра I и А. Голицына к евреям повлиял английский миссионер Л. Вей, страстный сторонник предоставления евреям гражданского равноправия и противник принудительного обращения в христианство. Он считал, что в будущем, после возвращения в Эрец-Исраэль, евреи сами примут христианство. В 1817 г. Л. Вей посетил Россию и беседовал с Александром I и князем А. Голицыным. В 1818 г., накануне конгресса «Священного союза» в Аахене, Л. Вей подал Александру I «Записку о состоянии евреев», в которой излагал свои взгляды. Документ по настоянию Александра I обсуждался на конгрессе, но без каких-либо результатов. Александр I и А. Голицын были согласны с Л. Веем в том, что положение евреев улучшить необходимо, но полагали, что для этого нужно немедленно приступить к их массовому крещению. С этой целью 25 марта 1817 г. был опубликован императорский указ об учреждении Общества израильских христиан, призванного оказать материальную помощь крестившимся евреям, которые, как говорилось в указе, не только лишались всякой помощи со стороны бывших единоверцев, но и подвергались «гонениям от них и угнетению всякого рода». Членам общества предоставлялись особые права и льготы. Они и их потомки освобождались от военной и гражданской службы, а их дома — от постоев. «Израильским христианам» разрешалось не платить большей части налогов, а также торговать и заниматься ремеслами без записи в цеха. Местные власти не имели права вмешиваться в дела членов общества, они были подвластны только императору, от имени которого делами «израильских христиан» управлял А. Голицын. После упорной борьбы ему удалось добиться выделения обществу в Екатеринославской губернии 25 тыс. десятин земли, отобранной у мариупольских греков. Члены общества могли принадлежать к любой христианской церкви, но принимались не все выкресты, а только те, «которые житием и качествами своими показали бы себя достойными принятого ими имени христиан». Но таковых не нашлось. В 1823 г. в Одессе появилась группа из 37 семей, заявивших, что они «израильские христиане» и хотят вступить в общество, однако выяснилось, что у них нет даже документов о крещении. Покидая в 1824 г. пост министра народного просвещения, А. Голицын предложил Александру I закрыть общество ввиду его полной бесполезности, но император отказался. Оно было ликвидировано Николаем I в 1832 г.
В то время, как попытки массового обращения евреев в христианство закончились полным провалом, правительство столкнулось с распространением во многих губерниях за пределами черты оседлости различных сект иудействующих. В 1818 г. Александр I поручил А. Голицыну изучить вопрос о сектантах. Власти особенно интересовались ролью евреев в распространении учения иудействующих. И хотя расследование показало, что она была ничтожна, а сектанты говорили на допросах, что они «издавна исповедовали веру по Моисееву закону», власти решили, что евреи повинны в создании сект. Вкупе с провалом политики массового крещения евреев это привело к ужесточению правительственного курса по отношению к ним. 22 апреля 1818 г. Сенат запретил отдавать евреям должников-христиан в качестве работников для отработки долга, так как «господствующей церкви сие противно». В 1820 г. был издан закон, запрещавший евреям держать в домашнем услужении христиан. Решительным сторонником этого запрета был князь А. Голицын, заявивший, что «евреи по их учению считают обязанностью обращать всех в свою веру». Вводились новые ограничения права жительства евреев. В 1821 г. евреи, обвиненные в «тяжком порабощении» крестьян и казаков, были изгнаны из сельских местностей Черниговской губернии, в 1822 г. — из деревень Полтавской губернии. В 1821 г., после очередного неурожая в Белоруссии, центральные и местные власти возложили на сельских евреев ответственность за тяжелое положение крестьян. Указом от 11 апреля 1823 г. Александр I потребовал, чтобы евреи Белоруссии прекратили к 1 января 1824 г. все винные промыслы, а к 1 января 1825 г. переселились в города и местечки. Хотя император приказал генерал-губернатору Белоруссии обратить внимание на «способы промышленности и прокормления для переселения евреев на места нового жительства», практически ничего не было сделано. К январю 1824 г. было выселено около 20 тыс. человек, многие из которых остались без крыши над головой и кочевали по дорогам. Тяжелое положение высланных заставило кабинет министров рассмотреть эту проблему. Осудив поспешность, с которой евреи были изгнаны из деревень, он не предложил отменить указ от 11 апреля 1823 г., а лишь увеличил срок его выполнения до восьми лет (позднее, в 1835 г., Государственный совет был вынужден признать, что изгнание из сельской местности «разорило евреев, и отнюдь не видно, чтобы улучшилось от того состояние поселян»).
В 1823 г. правительство вновь приостановило переселение евреев в земледельческие колонии Новороссии, куда к концу 1822 г. прибыло около двух тысяч человек. Поскольку колонии и без того были переполнены, а власти ничем не помогали переселенцам, прием новых жителей оказался невозможным. В 1824 г. последовал запрет евреям — подданным иностранных государств селиться в России; правительство мотивировало его необходимостью положить предел «чрезвычайному размножению еврейского племени». В 1825 г. под предлогом борьбы с контрабандной торговлей евреям (за исключением владельцев недвижимости) было запрещено жить в сельской местности в 50-верстной полосе вдоль границы. В том же году, после того, как первая еврейская семья попыталась воспользоваться правом жительства в Астраханской губернии и Кавказской области, данным евреям «Положением» 1804 г., и попросила разрешения поселиться на Кавказе, кабинет министров принял решение не допускать евреев и в эти районы. В 1825 г. были опубликованы два императорских указа, направленные против приезда евреев в те губернии, где были обнаружены иудействующие; предписывалось также именовать их «жидовскою сектою и оглашать, что они подлинно суть жиды», так как название «субботники» «не дает народу точного о секте понятия и не производит в нем того к ней отвращения, какое может производимо быть убеждением, что обращать стараются их в жидовство». Ухудшение отношения Александра I к евреям выразилось и в принятом им осенью 1825 г. решении возобновить Велижское дело, невзирая на циркуляр 1817 г., запрещавший возбуждать дела о ритуальных убийствах без достаточных оснований.
Рассматривая вопрос о выселении евреев из белорусских деревень, кабинет министров признал необходимым создать особый орган, призванный выработать новое законодательство о евреях. В августе 1825 г. был образован комитет в составе директоров департаментов министерств юстиции, внутренних дел, финансов и народного просвещения, которым предписывалось подготовить под наблюдением соответствующих министров законопроект, направленный на то, чтобы сделать евреев «безвредными» (об этом прямо говорилось в инструкции директорам департаментов). Комитет сыграл важную роль в выработке правительственного курса в отношении евреев в годы правления Николая I.
4. Царствование Николая I (1825–55). Антиеврейская политика, характерная для последних лет правления Александра I, достигла пика в царствование Николая I. В унитарной империи, которую он создавал, с официальной идеологией «православия, самодержавия и народности», со стремлением обратить в православие даже старообрядцев и униатов, евреи не могли быть терпимы. Значительную роль сыграли и личные пристрастия императора: со времени своей поездки в Белоруссию в 1816 г. (см. выше) он стал крайне отрицательно относиться к евреям; его путевой дневник содержит немало обвинений в их адрес: «Гибель крестьянских провинций, жиды здесь — вторые владельцы (после дворян-помещиков), они промыслами своими изнуряют несчастный народ. Они здесь все и купцы, и подрядчики, и содержатели шинков, мельниц, перевозов, ремесленники... Они настоящие пиявицы, всюду всасывающиеся и совершенно истощающие сии губернии». На отношение Николая I к евреям в значительной степени повлияло и Велижское дело (см. выше), расследование которого продолжалось в его царствование. Вынужденный признать невиновность велижских евреев (после чего их оправдали), император сохранил на всю жизнь убеждение в том, что иудаизм представляет опасность для христиан. Он писал в своем дневнике по поводу окончания Велижского дела: «... внутреннего убеждения, что убийство евреями произведено не было, не имею и иметь не могу... не отвергаю ... что среди них [евреев] не могли быть столь ужасные изуверы, как и между нами, христианами». Разделяя столь примитивные предрассудки в отношении евреев, Николай I испытывал мистический страх перед ними и был одержим идеей «исправить» евреев и оградить от них христиан. При нем было выпущено около 600 законодательных актов о евреях (больше половины всех законов, изданных в этот период).
Главная роль в деле «воспитания» евреев и их христианизации отводилась армии (см. Военное дело). В 1826 г. Николай I приказал подготовить проект указа о воинской повинности для евреев с отступлениями от общего устава о рекрутах. Несмотря на попытки кагалов и отдельных сановников, например К. Новосильцева, отсрочить или смягчить указ, он был подписан императором 26 августа 1827 г. Хотя в указе говорилось о желании правительства «уравнять рекрутскую повинность для всех сословий», он и приложенный к нему «устав» носили антиеврейский характер. Еврейское население должно было ежегодно давать десять рекрутов с одной тысячи мужчин (христиане — семь человек с одной тысячи раз в два года). В местностях, находящихся не более чем в 100 верстах от границы, для христиан рекрутская повинность была заменена денежным налогом; на евреев это положение не распространялось. Но самым тяжелым ударом было введение рекрутской повинности для еврейских мальчиков с 12 лет, которых отправляли в школы кантонистов. Считая казарму лучшим средством агитации за переход в православие, особенно для детей, в армию часто брали с восьми лет. Время пребывания детей в школах и батальонах кантонистов не засчитывалось евреям в срок военной службы (25 лет). Некрещеные евреи могли быть в армии только рядовыми; в унтер-офицеры разрешалось производить лишь особо отличившихся (с 1850 г. — только с согласия императора по каждому конкретному случаю).
В 1829 г. был издан указ, запрещавший, «впредь до особого повеления», брать евреев в денщики. Указом от 10 февраля 1844 г. было запрещено назначать евреев в нестроевые роты и отделения, состоящие при войсках гвардейского корпуса, в команды военных учебных заведений, солдатами в батальоны кантонистов. В гвардии евреи не могли служить даже рядовыми. Мотивировка этих ограничений была дана в указе, запрещавшем направлять евреев в карантинную стражу (1837), где говорилось: нельзя допускать к этой службе людей «дурной нравственности», а потому на нее не должны назначаться «нижние чины из евреев». Среди представителей русской администрации наблюдалась тенденция решать путем рекрутского набора различные вопросы, связанные с евреями. Так, высшие сановники, обеспокоенные неспособностью кагалов, ослабленных рекрутчиной, платить налоги, решили, что следует компенсировать недоимки поставкой дополнительных рекрутов. В 1830 г. был принят сенатский указ, по которому при призыве дополнительного рекрута-взрослого с кагала списывалась 1 тыс. рублей, ребенка — 500 рублей. В результате евреев стали забирать в рекруты в столь большом количестве, что это вызвало недовольство даже у самого Николая I, и он распорядился приостановить действие указа. От рекрутской повинности были освобождены купцы всех гильдий, жители сельскохозяйственных колоний, цеховые мастера, механики на фабриках, раввины и все евреи, имевшие среднее или высшее образование; набор рекрутов был почти полностью передан в руки старшин кагала. Эти меры способствовали резкому усилению недовольства кагалами в широких слоях еврейского населения. Общины стремились укрыть часть юношей от воинской службы, не записывая их в кагальные книги. В подлинное бедствие превратились доносчики, сообщавшие властям об этих молодых людях или шантажировавшие общинные власти. В 1838 г. два таких доносчика были казнены по решению бет-дина Новой Ушицы Подольской губернии. По этому делу 80 человек были преданы суду; многих приговорили к каторжным работам или тяжелым телесным наказаниям, в результате которых большинство из них умерло.
Другим направлением правительственной политики в отношении евреев стало сокращение районов черты оседлости, в которых они могли проживать. 2 декабря 1827 г. были опубликованы указы о выселении евреев из сельской местности в Гродненской губернии и из Киева в течение двух лет (по различным причинам исполнение второго указа было отложено до февраля 1835 г.). В 1829 г. Николай I распорядился выслать из Курляндии всех евреев, приехавших туда из других мест. В том же году было объявлено, что евреи, не служащие в армии, должны уехать из Севастополя и Николаева, поскольку их пребывание там власти сочли «неудобным и вредным». В 1830 г. евреи были высланы из сел Киевской губернии. В 1837 г., в соответствии с устным распоряжением Николая I, им запретили вновь селиться в Ялте. Император стремился как можно более надежно закрыть перед евреями внутренние губернии России. Уже в самом начале его царствования, в январе 1826 г., когда кабинет министров хотел подтвердить данное им в 1819 г. разрешение евреям, занимавшимся винокурением, жить во внутренних губерниях России «до усовершенствования русских мастеров», Николай I приказал выслать всех винокуров в губернии черты оседлости. В 1826 г. из Петербурга по распоряжению императора было изгнано большинство проживавших там евреев, а в Москве приезжим еврейским купцам и фабрикантам разрешалось останавливаться только в Глебовском подворье. В 1834 г. Николай I распорядился не допускать получения евреями подрядов в столицах. В том же году он потребовал, чтобы немногочисленные евреи, имевшие ученые степени, впредь принимались на государственную службу «не иначе, как в одних западных губерниях».
При разработке нового «Положения о евреях» департамент законов Государственного совета предложил даровать право постоянного жительства вне черты оседлости еврейским купцам, пробывшим три года в гильдии. Большинство членов Государственного совета решительно выступило против этого, заявив, что евреи, «довольствуясь вообще в домашнем быту весьма малым», могут стать опасными конкурентами русских купцов, а также ссылаясь на то, что эта мера произвела бы «неприятное впечатление» на простой народ. Меньшинство Государственного совета во главе с адмиралом А. Грейгом считало, что евреи могут своей деятельностью принести России экономическую пользу, поэтому им надо разрешить жить и торговать по всей стране; Николай I присоединился к точке зрения большинства. «Положение» было утверждено Николаем I в апреле 1835 г. Оно представляло собой свод всего антиеврейского законодательства с прибавлением ряда новых установлений. Согласно «Положению», в Белоруссии евреям разрешалось проживать только в городах, в Малороссии — везде, кроме Киева и сел, принадлежащих государственной казне, в Новороссии — во всех населенных пунктах, за исключением Николаева и Севастополя; в прибалтийских губерниях могли жить только их уроженцы. Евреям было запрещено вновь селиться в 50-верстной пограничной полосе. Во внутренние губернии евреям разрешалось приезжать не более чем на шесть недель по паспортам, выдаваемым губернаторами, и при условии ношения русской одежды. Был подтвержден запрет христианам работать в еврейских домах. В то же время император согласился с мнением Государственного совета, что выселение из сельских местностей разорило евреев, не улучшив положения крестьян. Поэтому в «Положении» об этом ничего не говорилось. Только в статье 77 «Положения» шла речь о расширении прав евреев: они получили право занимать посты в магистратах, думах и ратушах «на том же основании, как избираются на сии должности лица других исповеданий». После протестов ряда представителей высшей администрации, часто инспирированных христианами, жившими в губерниях черты оседлости, статья 77 была уже в 1836 г. отменена: евреи отныне могли избирать не более одной трети депутатов.
В конце 1836 г. правительство разрешило создание еврейских сельскохозяйственных колоний в Сибири и выделило для них землю. Однако уже 5 января 1837 г. Николай I неожиданно приказал приостановить переселение евреев в Сибирь, а закон, изданный 15 мая 1837 г., предписывал «решительно и навсегда прекратить» это переселение. В крае разрешили остаться лишь евреям, уже приехавшим туда; тех, кто находился в пути, отправили в еврейские колонии Новороссии, которые не были готовы к их приему.
В 1840 г. Государственный совет приступил к рассмотрению представленных губернаторами проектов «преобразования» евреев. Доказывая, что «Положение» 1835 г. не способствует «исправлению» евреев, авторы проектов предлагали жесткие меры: разделение евреев на разряды и отправку большинства в военно-рабочие роты, которые занимались бы обработкой казенных земель. Государственный совет высказался против этих предложений, но отметил, что основная причина обособленности евреев — религиозный и общественный уклад их жизни, отличный от остального населения. Николай I поручил министру государственных имуществ, графу П. Киселеву рассмотреть все представленные проекты и предложить свой. В подготовленной министром записке речь шла о недостаточности политики репрессий и о необходимости использования опыта европейских стран. П. Киселев наметил целую программу мероприятий: создать для евреев общеобразовательные школы «в духе, противном нынешнему талмудическому учению»; уничтожить кагалы, подчинив евреев общему управлению; учредить должность губернского раввина; запретить еврейскую одежду; расширить еврейское земледелие; преобразовать систему коробочного сбора; разделить евреев по роду их занятий на «полезных» (купцов, ремесленников, земледельцев) и на «не имеющих постоянного производительного занятия», с которых следует брать рекрутов «втрое более противу обыкновенного». Николай I одобрил записку П. Киселева, и в декабре 1840 г. был образован Комитет для определения мер коренного преобразования евреев в России. Одним из главных направлений деятельности комитета стало радикальное изменение системы еврейского образования. Министр просвещения, граф С. Уваров писал Николаю I, что основным препятствием к «распространению просвещения» среди евреев является «ложное предубеждение, будто Талмуд должно считать необходимым для евреев учением». Он предложил создать сеть школ, в которых Талмуд преподавался бы лишь формально, а основное внимание уделялось светским предметам. Антиталмудическую (фактически — ассимиляторскую) направленность новых школ предполагалось держать в тайне, дабы не оттолкнуть от них различные слои еврейского населения, включая маскилим, которым власти отводили значительную роль в практическом осуществлении проекта. В известной мере этот проект был инспирирован открытием по инициативе маскилим еврейских школ с преподаванием религиозных и светских предметов в Умани (1822; 1835), Одессе (1826), Вильне (1830), Риге (1832), Кишиневе (1838). Школьная реформа нашла поддержку лишь в некоторых общинах на юге России (в основном в Новороссии) и у незначительной группы маскилим (М. Лилиенталь, Леон Мандельштам, И. Б. Левинзон и другие), стремившихся энергичными действиями преобразовать культурно-религиозный быт евреев и веривших в искреннее желание правительства улучшить положение еврейского населения. Столкнувшись с сопротивлением широких ортодоксальных кругов, опасавшихся, что в новых школах детей будут воспитывать в антиеврейском духе, маскилим даже просили Уварова принять строгие меры против хасидов, но он не захотел прибегать к репрессиям. Позднее почти все евреи — сторонники школьной реформы осознали ее истинные цели и перестали поддерживать правительство в этом вопросе; М. Лилиенталь в 1844 г. тайно бежал из России.
Чтобы показать всему миру, что школьная реформа находит поддержку в самых широких кругах еврейства, власти настояли на создании Комиссии для образования евреев в России, в состав которой вошли три представителя ортодоксальных, кругов (см. ниже) и один из сторонников Хаскалы — директор Одесского еврейского училища Б. Штерн (1798–1853). В ходе заседаний комиссии, которые начались в мае 1843 г. в Петербурге, ортодоксам удалось добиться значительного смягчения правительственных планов реформирования еврейского образования, в частности отстоять традиционные хедеры. В ноябре 1844 г. Николай I подписал указ «Об образовании еврейского юношества», в котором повелевал открыть еврейские школы двух разрядов, соответствующие приходским и уездным училищам (подробнее см. Казенные еврейские училища; на их содержание в том же году был введен особый свечной сбор с еврейского населения), а также два раввинских училища (см. Раввинские семинарии) — в Вильне и Житомире. Указ сопровождался секретной инструкцией, в которой говорилось, что целью просвещения евреев является их сближение с христианами, а потому по мере создания новых училищ хедеры будут закрываться. Император распорядился, чтобы смотрителями еврейских училищ и преподавателями светских дисциплин в них были только христиане. Первые казенные училища открылись в 1847 г.; в связи с их созданием во многих общинах был объявлен траурный пост. В 1855 г. в 79 еврейских училищах первого разряда обучалось около двух тысяч детей. Как правило, евреи видели в новых учебных заведениях лишь средство обращения еврейских детей в христианство. В казенные училища старались отдавать сирот; бедные семьи посылали детей в новые школы только за определенное вознаграждение. В то же время именно в этот период в общих учебных заведениях, как средних, так и высших, появились первые учащиеся-евреи, в основном выходцы из состоятельных семей. В 1841 г. насчитывалось 13 студентов-евреев и 101 гимназист. Выпускники этих учебных заведений часто становились маскилим.
В 1844 г. были полностью упразднены кагалы (за исключением Риги и городов Курляндской губернии, где они просуществовали до 1893 г.). Еврейское население перешло в ведение общих органов управления (городских дум, ратуш и магистратов), в которых участие его представителей было очень ограниченным. В то же время правительство сохранило еврейские общества, которые должны были выполнять две наиболее обременительные для еврейского населения обязанности: собирать подати и поставлять рекрутов. Сборщики податей и рекрутские старосты, выполняя волю властей, вызывали к себе все возраставшую ненависть еврейского населения. В 1844 г. был издан указ о коробочном сборе, согласно которому он должен был в первую очередь обеспечивать уплату государственных налогов и долгов общины; лишь после этого поступления от сбора могли использоваться на содержание еврейских школ, устройство сельскохозяйственных поселений и благотворительные цели.
Вынашивавшиеся правительством планы запрета еврейской одежды нашли поддержку у некоторых маскилим. В 1843 г. группа виленских евреев, в которую входили писатель М. Гинцбург (1795–1846), библиофил М. Страшун и другие, направила в министерство народного просвещения письмо с просьбой запретить традиционную еврейскую одежду, поскольку она является «первой преградой» на пути просвещения евреев. Авторы письма утверждали, что все благонамеренные евреи хотят носить современную одежду, но боятся «преследований изуверов, лицемеров». В ответ на это обращение в Положение о коробочном сборе от 1844 г. была введена статья о налоге на еврейскую одежду в соответствии с доходами. 1 мая 1850 г. последовал запрет на ношение традиционной одежды: после 1 января 1851 г. только старым евреям было разрешено донашивать ее при условии уплаты соответствующего налога. В апреле 1851 г. еврейским женщинам запретили брить голову, с 1852 г. не разрешалось «ношение пейсиков», а талесы (см. Таллит) и ермолки можно было одевать только в синагогах. Однако большинство евреев продолжало носить традиционную одежду и пейсы; власти боролись с этим, применяя жестокие меры, но успеха так и не добились (подробнее см. Одежда).
Не было реализовано и предложение учредить должность губернского раввина, так как губернаторы не могли никого рекомендовать на этот пост. Правительство решило заменить губернских раввинов двумя-тремя еврейскими инспекторами при каждом генерал-губернаторе, призванными «добиваться ослабления фанатизма». После обсуждения этого решения с представителями местной администрации было решено вместо инспекторов ввести в губерниях должность ученого еврея.
Несмотря на стремление правительства продемонстрировать, что в еврейском вопросе оно встало на путь реформ, Николай I не мог отказаться от новых ограничительных мер. В 1843 г. он распорядился выслать всех евреев из 50-верстной приграничной полосы. Тем, кто имел собственные дома, было дано два года для их продажи; по истечении этого срока им следовало уехать без «всяких отговорок». Этот указ затрагивал большое число евреев и вызвал среди них панику, так как города и местечки черты оседлости и без того были переполнены. Власти согласились отложить изгнание еще на два года, но и после этого 19 еврейских общин отказались уезжать, пока их не выселят силой. Указ о выселении из приграничной полосы вызвал волну возмущения в Европе; в некоторых английских и французских газетах Россию называли «новой Испанией». Пытаясь добиться отмены этого указа и общего смягчения антиеврейской политики российских властей, в страну в 1846 г. приехал М. Монтефиоре. Во время встреч с Николаем I, П. Киселевым, С. Уваровым он просил отменить вновь введенные антиеврейские законы и расширить права евреев. Хотя эти просьбы не были выполнены, правительство Николая I перестало настаивать на выселении евреев из 50-верстной приграничной полосы, и часть из них смогла остаться на прежних местах. В 1844 г. Николай I запретил принимать евреев на гражданскую службу, «доколе они остаются в еврейском законе»; это противоречило «Положению» 1835 г.
В 1843 г. в городе Мстиславль Могилевской губернии во время конфискации контрабандных товаров из еврейской лавки произошла стычка между евреями и солдатами. В сообщении местных властей могилевскому губернатору, составленном при активном участии доносчика Арье Брискина, столкновение было представлено как еврейский бунт. Когда известие об этом инциденте (так называемом «мстиславском буйстве») дошло до Николая I, он велел судить непосредственных виновных военным судом, а «за буйственный поступок евреев того города взять с них с десяти человек одного рекрута». Сразу по получении этого приказа губернатор запретил евреям покидать город; полицейские врывались в дома и синагоги, хватали евреев и сдавали их в солдаты, а тех, кого считали виновными в «буйстве», отправляли в тюрьму. Однако представителям общины Мстиславля удалось убедить министра внутренних дел в невиновности евреев, а после того, как в городе побывала комиссия из Петербурга, в этом убедился и Николай I. Евреи были освобождены из тюрем и возвращены домой из армии.
Несмотря на провал кровавого навета в Велиже (см. выше), Николай I и многие его приближенные продолжали считать, что некоторые группы евреев практикуют ритуальные убийства. Министерство внутренних дел занялось изучением этого вопроса, и в 1844 г. была составлена записка под названием «Розыскания об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», изданная небольшим тиражом. В записке на основании свидетельств выкрестов и заявлений ряда деятелей христианской церкви утверждалось, что обвинения евреев в ритуальных убийствах вполне оправданы. В 1853 г. кровавый навет был возведен на евреев Саратова.
Венцом антиеврейской политики Николая I должен был стать «разбор» еврейского населения на разряды. Понимая, какие тяжелые последствия может вызвать планируемое мероприятие, его не одобряли даже многие члены Комитета для определения мер коренного преобразования евреев в России, но, зная настроения императора, они не решались открыто протестовать. Против «разбора» выступил губернатор Новороссии, граф М. Воронцов, писавший, что называть несколько сотен тысяч евреев бесполезными людьми «круто и несправедливо», поскольку в их число входит много мелких торговцев, очень полезных для сельских жителей, а выселение из деревень разорит не только изгоняемых евреев, но и жителей тех городов, в которые они попадут. «Плач и вопль огромного числа несчастных... будут служить порицанием и у нас, и за пределами России правительства нашего». Тем не менее, правила разделения евреев на разряды поступили на утверждение в Государственный совет, который был вынужден их принять после личного вмешательства Николая I в ноябре 1851 г. Все еврейское население было разделено на пять разрядов: купцы, земледельцы, ремесленники, оседлые и неоседлые мещане (оседлыми мещанами считались евреи, имевшие недвижимую собственность или занимавшиеся «мещанским торгом»). Большинство еврейского населения попало в разряд неоседлых мещан, для которых вводился усиленный рекрутский набор. Им запрещалось отлучаться из городов, к которым они были приписаны. В правилах говорилось и об отправке неоседлых мещан на казенные работы. Новые установления были настолько суровы, что их опубликовали не в виде законов, а как «частную инструкцию» генерал-губернаторам. Попытка осуществления «разбора» на практике вызвала множество затруднений; местные власти не могли понять, к какому разряду отнести тех или иных евреев. Часто звучали жалобы на несправедливое зачисление в категорию неоседлых мещан. Эти трудности привели к тому, что «разбор» производился очень медленно, а с начала Крымской войны (1853–56) он был прекращен.
Значительные недоимки по рекрутскому набору, числившиеся за еврейскими общинами, а также желание Николая I получить больше еврейских солдат, воинские качества которых он высоко ценил, привели в начале 1850-х гг. к ужесточению требований властей. 27 декабря 1850 г. было опубликовано распоряжение о том, что за каждого недостающего еврейского рекрута следует брать трех других в возрасте не старше 20 лет, а за каждые две тысячи рублей недоимок — по одному рекруту. 22 октября 1851 г. появились правила о «пресечении укрывательства евреев от воинской повинности», требовавшие сурово наказывать тех, кто бежал от рекрутчины, штрафовать те общины, в которых они укрываются, а вместо недостающих рекрутов брать на службу их родственников или руководителей общин, ответственных за своевременную поставку рекрутов. Пытаясь всеми способами избежать рекрутчины, многие евреи бежали за границу, уходили в другие губернии, родители увечили своих детей. В ответ на это власти в июле 1852 г. еще более ужесточили порядок рекрутского набора. «Для предупреждения укрывательства евреев от рекрутства» всем «еврейским обществам» и отдельным лицам было разрешено задерживать и сдавать в солдаты каждого укрывающегося от рекрутчины, к какой бы общине он ни принадлежал, а также любых евреев, не имеющих паспортов. Многие стали бояться выезжать в другие города и местечки; беспрецедентные масштабы приобрел внутренний раскол в общинах. Рекрутчина, рост налогов, различного рода преследования привели к обнищанию широких слоев еврейского населения; к концу правления Николая I это обнищание достигло чудовищных размеров. В 1827 г. недоимки с евреев составляли по одному рублю с человека, в 1854 г. — по 15 рублей 50 копеек.
Тысячи солдат-евреев сражались в составе русских войск в Крымской войне 1853–56 гг. Для пополнения армии было произведено два дополнительных рекрутских набора: христианское население западных губерний должно было поставить по 19 рекрутов с тысячи жителей, евреи — по 30. Около 500 евреев погибли при обороне Севастополя. В русской армии служили немногочисленные евреи-врачи, например, Л. Пинскер. Солдаты и офицеры-евреи были и в армиях Франции, Великобритании, Сардинского королевства и Турции, осаждавших Севастополь.
5. Зарождение светской культуры. Маскилим и ортодоксы. В отличие от Западной Европы, в России до середины 19 в. не было значительных групп евреев, которые сблизились бы с окружающим нееврейским обществом и восприняли его культуру. Евреи Восточной Европы не чувствовали себя в культурном отношении ниже тех народов, среди которых они жили; низкий культурно-образовательный уровень крестьян и горожан лишал нееврейское окружение той притягательной силы, которая могла бы побудить евреев искать сближения с ним. Немногочисленные российские евреи, получившие светское образование, находились под влиянием культурных центров на Западе, прежде всего колыбели Хаскалы — Берлина и немецкой культуры. До второй половины 19 в. языком светского образования в среде маскилим был немецкий; однако писали они главным образом на иврите (см. Иврит новая литература), в чем проявилось отличие национально ориентированной Хаскалы в России от еврейского Просвещения на Западе, носившего ассимиляторский характер. Уже в конце 18 в. у некоторых российских евреев (главным образом купцов, имевших торговые сношения с Западной Европой и по необходимости усваивавших начатки европейского просвещения) возникла мысль о распространении среди еврейской молодежи светского образования. В 1783 г. житель Могилева Ц. Гирш представил в петербургскую Комиссию об училищах записку об учреждении в Белоруссии сети еврейских школ, в которых преподавались бы общие науки и ремесла. Врач И. Франк, получивший медицинское образование в Берлине и практиковавший в местечке Креславка Двинского уезда Витебской губернии (ныне город Краслава, Латвия), подал Г. Державину, готовившему проект еврейской реформы (см. выше), записку на немецком язык. «Может ли еврей стать хорошим и полезным гражданином?» (1800). Она содержала крайне негативную оценку состояния нравов в еврейской среде; автор особенно резко критиковал талмудические «лжетолкования» библейских религиозных норм. Для «исправления» евреев И. Франк предложил преобразовать их быт, начав с открытия общественных школ, в которых преподавались бы русский, немецкий и еврейский (иврит) языки. Хотя многие представители Хаскалы в России расходились с И. Франком в оценке нравственного состояния еврейского народа и его религии, все они полагали, что путь к моральному обновлению еврейства проходит через общеобразовательную школу. Идею привлечения евреев к производительному труду развивал Н. Ноткин. Но подлинным основоположником Хаскалы в России стал И. Б. Левинзон, который предложил в своей книге «Те‘уда бе-Исраэль» («Миссия в Израиле», 1828) ряд преобразований в системе еврейского воспитания; ссылаясь на традиционные авторитеты, он призывал народ заниматься сельским хозяйством и физическим трудом вообще, изучать европейские языки и светские науки. Особое значение И. Б. Левинзон придавал знанию русского языка, стремясь заменить им идиш в качестве разговорного языка евреев России. В работе созданного в 1802 г. Еврейского комитета (см. выше) участвовали виднейшие российские маскилим— А. Перетц, Н. Ноткин и Л. Невахович, выпустивший в 1803 г. первое произведение русско-еврейской литературы «Вопль дщери иудейской». Составленное комитетом Положение о евреях (1804) включало программу культурно-просветительских мероприятий, нацеленных на ненасильственное сглаживание религиозно-национальной отчужденности евреев от русского общества (см. выше). Кагал и раввинат усмотрели в этих мероприятиях угрозу еврейской религии и традиционному образу жизни; на собрании представителей общин западных губерний, состоявшемся в 1807 г., прозвучал призыв к отмене соответственных пунктов Положения.
Конфликт между маскилим и ортодоксальным еврейством резко обострился в период правления Николая I, когда российские власти, проводя политику насильственной ассимиляции евреев, попытались воспользоваться поддержкой сторонников Хаскалы, в особенности при осуществлении школьной реформы (см. выше). Антиеврейские мероприятия правительства, постепенное усиление влияния маскилим явились одним из факторов, которые вынудили хасидов и митнагдим частично прекратить междоусобную борьбу и совместно выступить в защиту традиционного образа жизни. Уже во второй половине 1820-х гг. руководитель Воложинской иешивы (см. Воложин) Ицхак бен Хаим Воложинер (см. Хаим бен Ицхак Воложинер) и глава хасидов Хабада Менахем Мендл Шнеерсон (Цемах Цедек; см. Шнеерсон, хасидская династия) договорились о прекращении хасидами и митнагдим взаимных нападок и об урегулировании ряда разногласий, особенно по поводу убоя ритуального (в ряде кагалов, главным образом белорусских, объединявших и хасидов, и митнагдим, эти разногласия стали причиной уменьшения доходов коробочного сбора из-за многочисленных случаев неуплаты налога на кашерное /см. Кашрут/ мясо, что вело к углублению кризиса общинного руководства). Менахем Мендл Шнеерсон, Ицхак бен Хаим Воложинер и представитель украинских хасидов, банкир из Бердичева И. Гальперин приняли участие в работе Комиссии для образования евреев в России (см. выше). Не имея возможности открыто выступить против правительственных предложений, представители религиозного еврейства, действуя единым фронтом, добились от властей целого ряда уступок: возраст поступающих в казенное еврейское училище был повышен с шести до восьми лет (это увеличило время, в течение которого дети получали традиционное еврейское образование); на еврейские предметы было отведено больше учебных часов, чем планировало министерство просвещения; эти предметы стали преподавать на основе первоисточников, а не по катехизисам, как первоначально предполагалось. Входившим в комиссию ортодоксам удалось добиться отмены всех планов реформирования традиционных хедеров и отклонить предложение поставить их под контроль министерства просвещения. В 1848 г. было принято положение о так называемых раввинских комиссиях, которые должны были собираться по мере необходимости, рассматривать накопившиеся вопросы еврейского права и исполнять поручения министра внутренних дел. Комиссии избирались из раввинов, купцов и почетных граждан; из 32 кандидатов, предложенных общинами, министр назначал в состав комиссии семь. Первая комиссия заседала в 1852 г., вторая — в 1857 г., третья — в 1861–62 гг.; в состав каждой из них входили два раввина, а в работе третьей комиссии принимали участие также три «ученых еврея». Комиссии приняли постановления о неподцензурности уже изданных еврейских книг, о проведении религиозных обрядов только с согласия местных раввинов, о создании еврейских училищ с преподаванием как религиозных, так и светских дисциплин. Было решено, что женское образование не противоречит предписаниям еврейской религии, составлена программа преподавания еврейских предметов для казенных училищ. Обсуждалось и предложение создать центральные и губернские консистории, но оно не нашло поддержки.
Несмотря на ассимиляторскую политику правительства и усилия маскилим, подавляющее большинство евреев России сохранило в первой половине 19 в. верность религиозным заветам и традиционным нормам, изложенным в Шулхан арух. В хасидских общинах Литвы и Белоруссии обязательным стал новый вариант этой книги, составленный Шнеуром Залманом из Ляд (см. выше). Среди митнагдим получили распространение упрощенные обработки Шулхан арух; появился их перевод на идиш. Хотя острая борьба хасидов и митнагдим отошла в прошлое, на протяжении всего 19 в. хасидизм продолжал завоевывать новые позиции. Это, в свою очередь, вызвало к жизни движение Мусар (см. также И. Салантер; Кельмский маггид), постепенно ставшее неотъемлемой частью жизни почти всех литовских общин. Оно, однако, не приобрело массового характера; почти все сторонники Мусара концентрировались в нескольких иешивах Литвы. И хасидизм, и традиционное общинное руководство подвергались беспощадной критике со стороны поборников Хаскалы, обличавших «мракобесов» и пороки еврейской жизни. Нравы еврейской общины были предметом сатирического изображения в сочинении И. Б. Левинзона «Хефкер-велт» («Мир произвола»), в романах А. Мапу и П. Смоленскина, стихах и поэмах И. Л. Гордона. В то же время российским маскилим были чужды идеи реформизма в иудаизме; немногочисленные крайние ассимиляторы либо крестились, либо просто отходили от еврейства, формально не порывая с ним.
Отношение значительной части еврейского населения Одессы и всей Новороссии к идеям Хаскалы и связанным с нею структурам (школа, реформированные синагоги и т. д.) было иным, чем в большинстве других мест черты оседлости. Маскилим занимали ведущие позиции в одесской общине уже в конце 1820-х гг. Это объясняется, прежде всего, конкретными социальными и экономическими возможностями, которые были открыты перед евреями Одессы.